В рёве демона отчётливо послышалась боль, смешанная с яростью и желанием отомстить мучителю. И тут Стриж был с ним полностью солидарен.
Оттолкнув клинок, он ухватился раненой рукой за витую гарду, надеясь, что пальцы ещё слушаются. Маг попытался отдёрнуть оружие, но Лёха вцепился мёртвой хваткой. Всё. что смог волшебник — это перехватить руку с ножом.
Лёха выдохнул и подсечкой сбил врага на пол. Падающий маг ухватил его за рукав и потянул следом. Двое объятых жаждой убийства мужчин рухнули на залитые кровью доски и с рычанием вцепились друг в друга, словно звери. Шпага отлетела в сторону от катающегося по полу клубка.
Раненая рука Стрижа окончательно вышла из строя, повиснув плетью. Лёха извернулся, оказавшись на маге и навалился на него всем телом. Силы стремительно уходили вместе с кровью, хлещущей из раны.
Точку поставила Миа, ударом ноги в голову вырубившая мага. Демон кровожадно зарычал, но Лёха перекатился в сторону и остался лежать на спине, тяжело дыша. Зубы снова заострялись.
— Я не буду жрать людей, — упрямо заявил Лёха, пока Миа технично перетягивала ему кровоточащую руку.
«Жрать!» — прозвучало в голове.
— Ты в норме? — с тревогой спросила напарница.
— Не знаю, — честно ответил Стриж. — Займись Лукой, я не рискну подойти.
Эльфийка понятливо кивнула и взялась уже за безвольно обвисшего мальчишку. Жив они или нет — Лёха не знал, но подходить попросту боялся. Боялся очнуться, пожирающим Луку.
— Я не буду жрать людей, — снова попытался он достучаться до недовольно ревущего демона. — Придумай какой-то иной способ тянуть жизнь или магию из этих говнюков, и мы договоримся.
Показалось, или демон озадаченно притих?
— Не жрать, — попытался объяснить Стриж. — Ты можешь забирать их силу как-то иначе?
Он попытался вспомнить что-то подходящее из масскульта, но выходило не очень. В памяти упрямо всплывали то вампиры, пьющие кровь, то жрущие людей монстры.
«Жрать!» — звучало в голове тупое монотонное повторение. «Жрать. Жрать. Жрать».
— Не жрать! — снова рявкнул Лёха, заработав обеспокоенный взгляд Мии.
Та сняла пацана со стены и пыталась остановить кровь. Значит, жив. Стриж испытал невероятное облегчение, временно приглушившее даже боль из покалеченной руки. Демон ненадолго примолк, а потом довольно повторил бьющую в висках мысль: «Жив!».
Лёха растерянно моргнул. Какое дело его «пассажиру» до пацана? Или это — эхо его собственной радости? Вот только времени разбираться и вникать не было: Луку требовалось доставить к доктору, и быстро. А для этого ему самому неплохо было бы заняться своей раной и заодно справиться с голодным демонов внутри.
Покосившись на руку, Стриж убедился, что кровь остановилась. В уродливом срезе отчётливо виднелась кость: не человеческая, золотистая, с едва заметной зеленцой. Плоть медленно затягивала рану.
Одной проблемой меньше. Ещё бы этот гадёныш додумался унять боль…
Застонав, Лёха повернулся на бок и уставился на мага. Сейчас следовало связать гниду и попробовать допросить, но Стриж не был уверен, что демон позволит. Да и слишком мало он знал о магах, чтобы быть уверенным в правильности такого поступка. А ну как он очнётся и исчезнет, как тот урод, что забрал Лауру? Некий внутренний компас безошибочно указывал направление к девчонке и найти её можно без посторонней помощи. Так стоит ли рисковать попыткой допроса?
«Жрать! Жрать! Жрать!» — истерически пульсировал в голове голос демона.
— Не буду я его жрать! — снова рявкнул Лёха. — Не жрать! Поглоти его жизнь как-то иначе.
Он снова попытался представить что-то подходящее. Воображение пасовало, занятое мыслями о возможности помочь Люку и Лауре, зато память подкинула образ жертвоприношения из какого-то фильма. Жертва лежит на алтаре, а в её грудь вонзается зловещий кинжал. Следом возник другой образ, где после касания какого-то колдуна жертва падала иссушённой мумией.
Содрогнувшись, Лёха представил себе такое и тут же сосредоточился на образе кинжала. Не надо подкидывать демону тупые идеи, а то коснувшись той же Мии он рискует обнаружить у своих ног труп.
Кинжал. Отличная идея. Специальный клинок для ритуального заклания и вытягивания жизненной силы. Не каннибализм. Не случайное убийство. Гуманно и управляемо.
— Не жрать, — чувствуя себя шизофреником, повторял Лёха. — Забирай по-другому.
«Забирай!» — голос демона прозвучал радостно и жадно.
В следующий миг в глазах потемнело от боли. Стриж заорал, и ухватился за руку которую, казалось, отрывают от тела. Прямо из запястья медленно прорастала его собственная кость. Сплющенная и заострённая, словно кинжал, она двигалась вдоль тыльной стороны ладони. По сравнению с этим, отрезанный кусок мышцы казался сущей царапиной, а агония от привязки к магу — обычной мигренью. Тело выкручивало от боли, дыхание с хрипом вырывалось из лёгких, кисть будто медленно прокручивало через мясорубку, но блаженное забытие не приходило.
Сквозь цветные круги он смутно видел стоящую рядом Мию. Мысли текли вязко, едва пробиваясь сквозь заполняющую сознание боль.
Не подходи… Не подходи!
Боль утихла только когда зазубренный костяной клинок перестал расти.
«Забирай!» — рычал демон. — «Забирай!»
Борясь с головокружением и тошнотой, Лёха пополз к магу.
— Алекс, это ты? — с тревогой спросила Миа.
В руке она держала его нож и не спускала глаз с ползущего одержимого.
— Я, — хрипло выдохнул тот.
Добравшись до цели, он с трудом приподнялся и, повинуясь толкающему изнутри демону, вонзил «кинжал» в грудь мага. Тот выгнулся в спазме, едва не скинув с себя Стрижа, и издал нечто среднее между криком и сипением. Нога Мии вдавила его плечо в пол, пригвождая к месту. Лёха был ей благодарен: сейчас ему просто не хватило бы сил удержать жертву.
А та быстро холодела. Не остывала, как покойник, а замерзала в буквальном смысле. Кожа мага посинела и покрылась инеем. Откуда-то изнутри вместе с холодом поднималось хищное чужое торжество.
Лёха попытался вытащить костяной клинок из тела, но тот будто врос. Демон питался и явно не желал прерывать процесс. Когда же он, наконец, насытился, Стриж обессиленно упал на спину и наблюдал, как изо рта с дыханием выходит холодный пар.
— Саб-Зиро вин, мля…
Шутка вышла слабой и не убедительной. Просто ритуал, способ доказать себе, что ещё жив и в рассудке.
— Алекс, — позвала Миа.
Лёха нехотя повернул голову и увидел у раскуроченных ворот склада несколько неприятного вида людей. Одного из них — тощего беловолосого мужика, он помнил по наблюдению за «Весёлой головешкой».
Похоже, наёмники решили узнать, что за шумные соседи объявились у них под боком.
