Отложив конверт, я быстро расстегнула мундир и подошла к дрожащей драконессе. Одного роста со мной, такая же худая, она настолько покраснела, что трудно было оценить черты её лица, и лихорадочно фонтанировала эмоциями, не позволяя проникнуть в разум.
Потянув её крылья вниз, чтобы она прикрыла бёдра, я накинула ей на плечи свой мундир. Драконесса прижалась ко мне, и… я узнала даже не её, а ауру ментального амулета. Это не её эмоции мешали мне считать мысли, а амулет Сиринов, пропускавший лишь чувства. Амулет был из тех, которые моя семья выдавала нашим вассалам, и всё сложилось: перламутровые крылья, амулет, явная неопытность драконессы – это Энтария или Сирин Ларн, осиротевшие девочки, о наглости дяди которого на балу в честь дня рождения императора меня предупредил капитан Саториус.
Времени заняться вассальным родом Ларнов у меня не было и, судя по состоянию драконессы, я зря отложила это дело.
А она… она ведь домашняя ещё, её не представляли в свете, не позволяли выходить из родового замка, не учили телепортации. Это её первый выход в одиночку. Бедная малышка, как она добралась сюда? Сколько смелости ей для этого потребовалось?
Я обняла её.
– Я… я… – зашептала драконесса, – к вам иначе не пускали…
Закрыв дверь в коридор, Элоранарр нахмурился:
– И что всё это значит?
Она задрожала сильнее, и я грозно зыркнула на него, приказала:
– Выйдите.
– Что? – Элоранарр так странно посмотрел на меня.
И правда, я же ему приказала, ему, моему сюзерену, принцу и непосредственному начальнику. Мысленно выругавшись, я ответила:
– Пожалуйста, выйдите из моего кабинета, мне нужно с ней поговорить. И попросите принести её одежду, наверняка она внизу у поста.
– Вообще-то главный здесь я. И пришёл не просто так. Через пять минут жду тебя в своём кабинете. – Элоранарр вышел и практически захлопнул дверь.
Я же подвела драконессу к дивану. Подтянув её крылья и усевшись вместе с ней, по проторённой для Сиринов дорожке обошла защиту амулета и заглянула в её сознание. Мыслей там было великое множество, все тревожные, перепутанные, трудно разобрать.
Но я поняла, что это Сирин Ларн.
Она боялась за сестру Энтарию, подарившую мне морской пейзаж вместе с даром семьи, когда её ныне покойный отец присягнул мне на верность.
Она боялась своего дядю Инхорра Ларна.
Выпустив свои крылья, я окутала её ими. Наши крылья были одного тона и мерцали, только в моих было побольше серого, а у неё – пастельного розовато-голубого. Гладя её по волосам, я посылала мягкие импульсы успокоения, стараясь сделать так, чтобы Сирин – как же непривычно называть именем рода постороннюю девушку! – не заметила резких перемен в своём состоянии.
– Сирин… – я звала её особым голосом, слегка подавляя волю, – расскажи, что случилось…
В её голове моментально вспыхнули осколки образов.
Сумрачная спальня, разбросанные вещи. Перепуганная сжавшаяся в уголке Энтария, в истерике кричащая:
– Не подходи! Не трогай меня! Это из-за меня! Из-за меня он умер!
Энтария отмахивается когтистыми руками, на её лице и плечах кровоточат царапины.
– Энти, – тянется к ней дрожащая от страха Сирин Ларн. – Ты не виновата, это сердце, папа…
– Нет-нет! Я не должна была просить! Я должна была молчать! – Энтария складывается пополам и кричит в пол. – И он был бы жив!
– Да что ты такое говоришь? – Сирин хватает её за плечи. – Энти, посмотри на меня, объясни…
Рывок за волосы отдирает её от сестры. Сквозь слёзы Сирин видит бледного, злого дядю Инхорра. Тот тащит её из спальни Энтарии, швыряет на лестницу, и Сирин катится вниз, охая от каждого удара. В некоторых местах очень больно, такое падение неприятно даже для дракона. Сирин не успевает встать – Инхорр пикирует с верхней площадки, снова хватает за волосы и тащит за собой.
– Я теперь здесь хозяин, я! И если я сказал не ходить к Энтарии, ты не будешь к ней ходить!
И он снова швыряет её с лестницы – вниз, в темноту подвала. Сверху щёлкает замок, отсекая свет.
– Я… – пыталась заговорить Сирин, но её слишком трясло, она не могла внятно говорить. – Я летела всю ночь, вы должны… вы наш сюзерен… моя сестра…
Ночь. Цепляясь когтями за щели между камнями, Сирин ползёт по стене родового замка, пробирается до окна комнаты Энтарии. Шепчет заклинание. Но створки не поддаются. Тогда Сирин осторожно скребётся по стеклу. Но и так не добивается ответа.
Ей страшно. Сердце стучит, как сумасшедшее, аж кружится голова. Но Сирин ползёт ещё выше, к окошку с горящим светом – кабинету папы, ставшему теперь кабинетом Инхорра. А там…
Дядя ругается с братьями Тейрами, соседями и давними врагами рода Ларн. Оба молодых огненных дракона выпустили когти, скалят зубы. Слов не слышно, но в каждом жесте собеседников сквозит угроза, словно они собираются напасть. Но они говорят, и Тейры напирают, их холёные лица изуродованы презрением. Чувствуется, что они чем-то угрожают Инхорру, и он… он сдаётся. Выходит из кабинета.
Дует ветер. Сирин едва держится на стене, боится лишний раз шевельнуться.
Инхорр возвращается, за волосы волоча с собой Энтарию. Та кричит, отбивается, со смертельным ужасом смотрит на братьев Тейранов, а они хищно ухмыляются, хватают её, бледную, зашедшуюся в крике, и исчезают в телепортационной вспышке алого пламени.
Энтарии нет.
Сирин Ларн кричит от ужаса и срывается со стены…
– Вот её одежда, – Элоранарр быстро зашёл в кабинет и бросил на подлокотник домашнее платье в цветочек и нижнее бельё, навис над нами. Его запах ударил в ноздри, разрывая мою ментальную связь с Сирин Ларн, тревожа, опаляя желанием. – Пусть собирается и уходит немедленно, здесь не место для личных разборок.
Он вёл себя так, словно это он меня вчера лизнул, а не я его. О Великий дракон, надеюсь, причина его странного поведения в хронической усталости и волнении за брата, а не в том, что вчера, обнимая меня, он среагировал на мой настоящий, пробившийся сквозь маскировку, запах и стал входить в брачный период. Потому что драконы в брачный период – это та ещё головная боль: агрессивны, ревнивы, начинают красоваться не к месту и в целом странно себя вести, чему сами потом удивляются.
Нет-нет-нет, у поведения Элоранарра должно быть другое объяснение. Хоть та же нелюбовь к женщинам в ИСБ. И его внезапному появлению здесь тоже есть какая-нибудь деловая причина, а желание покрасоваться передо мной.
– Объясните, почему я не могу потратить немного времени на личное дело? – сердито спросила я. – Понимаю, вы глава ИСБ, и когда ваши любовницы приходят…
– Халэнн, прекрати!
