Самое интересное для меня при таком раскладе то, что для поддержания легенды в ИСБ вернутся следователи-драконы, работа наладится, и подобных объяснительных о том, как преступники оставляют с носом офицеров, станет меньше.
Разглядывая струящийся по стене волшебный водопад, я смогла достаточно сосредоточиться, лавируя между пробирающими до тошноты воспоминаниями и воображаемым наслаждением слияния с Элором, чтобы обдумать идею.
Да, самым сложным будет уговорить Элора и императора объявить принца Арендара мёртвым.
* * *
Чувствительность кожи начала возвращаться рывками, перо задрожало, линии заплясали, на нарисованной руке, впившейся в мускулистую спину, расплылось чернильное пятно.
За «Трактат о любви» я взялась из-за сводки преступлений. Их действительно стало больше, чаще убивали пытавшихся сопротивляться горожан. Сухая статистика неожиданно приблизила ко мне воспоминания о залитом кровью замке. Я тонула в них, захлёбывалась, даже брачная магия с трудом пробивалась сквозь тьму накатившего ужаса, и я отодвинула сводку, достала чистую бумагу и сосредоточилась на рисовании.
Мне не нравилось постоянно воображать себя с Элором, навязчивая тяга отдаться ему раздражала, но это лучше, чем раз за разом видеть изуродованные вампирами тела родных и содрогаться от страха.
Элор по-прежнему оставался в кабинете, и сейчас, когда я всей кожей чувствовала, как меня обнимает одежда, а внизу живота разлилось тепло, грозившее перерасти в жар, ощущение его близости стало волнующе-тревожно-невыносимым.
Добытый Дарионом порошок действовал всё меньшее время, сейчас ещё не конец рабочего дня, а я начинала гореть.
Дрожащими руками смяла испорченный кляксой рисунок и выбросила в урну к неудачным наброскам. Посмотрела на пачку документов, которые должна рассмотреть, но из-за дурного состояния осилила только десятую часть, и то не уверена, что оценила сведения адекватно, правильно всё посчитала и подытожила.
Посмотрела на водопад. По телу разбегались щекотные ощущения, словно я стояла под потоками тёплой воды. Мне мерещились поцелуи в шею, руки на бёдрах – ярко, слишком ярко.
Элор разрешил мне закончить в любое время. Но что меня ждало в башне? Муки неудовлетворённого желания и кошмары? Второй раз обращаться к придворному целителю Велларру я не хотела: тогда он точно попытается меня обследовать. Нужно раздобыть снотворное самой. Мысли опять текли вяло, и даже эта задача показалась невыполнимой, ведь алхимик, к которому я обращалась, работал подпольно и испугался бы письма из ИСБ. Потом одёрнула себя: сильное снотворное можно купить легально и поручить это слугам.
После осознания этого стало чуть легче. Пусть я в очередной раз прочувствовала, насколько замедлен мой разум отвратительным состоянием, но стихло ощущение ужасающего одиночества и бессилия: есть слуги, которым я могу перепоручить часть заботы о себе, есть деньги, чтобы всё себе обеспечить.
С трудом написав на бумаге для посланий короткий приказ купить мне запас мощного драконьего снотворного и доставить сюда, я наложила пальцы на каллиграфические печати в углу листа и, представив управляющего, вложила магический импульс.
Глядя вслед ныряющему в щель под дверью самолётику, я подумала, что могу уехать на некоторое время и переждать действие брачной магии вдали от Элора. Эта мысль отозвалась противным сосущим ощущением в груди, словно кто-то водил когтями по сердцу.
Да, если будет совсем плохо – уеду, спрячусь, пересижу в подвале одного из своих домов, подальше от слуг и любого, кто сможет верно истолковать моё состояние.
И было бы правильно написать Элору заявление на отпуск и уйти прямо сейчас, но это значит признать, что инстинкты, эмоции, плотское желание оказались сильнее разума – главного инструмента менталиста. Внезапно я осознала, что сердце скребёт не только из-за возможной разлуки с Элором, но и от стыда: дедушка бы огорчился, если бы я сбежала, поджав хвост. Мой разум оттачивали с детства, он не должен ломаться даже в таких ситуациях. Я себя уважать перестану, навсегда со мной останется страх перед страстью к Элору, если сейчас сдамся и забьюсь в какую-нибудь нору.
Сбежать – значит признать, что я не властна над собой, а вот Элор надо мной – да, и его власть больше, чем власть сюзерена и руководителя. А я не хотела признавать над собой такую власть дракона, если он не мой избранный. Может, это и глупое упрямство, но гордость и уверенность в силе разума – то немногое, что у меня осталось надёжного в жизни, мой якорь, мой столп.
Раздался тихий, исключительно формальный стук, я вскинула голову: Элор уже входил в кабинет.
Во мне, наравне с желанием сорвать с него этот облегающий стройное тело чёрный мундир с золотыми пуговицами и отделкой, пылала жажда доказать, что моя воля сильнее навеянной магией страсти.
– Ты взбодрился, – Элор закрыл за собой дверь. – Танарэс хочет с тобой пообщаться. Пригласил завтра на чай в его столичный особняк.
Сознание снова поплыло, якорь разума вырывало, и меня уносило в штормовое море дикого желания.
«Нет!» – я сцепила дрожащие пальцы и прикусила губу изнутри.
Никаких защитных заклинаний на дверь Элор не накладывал, не запирал её, и мне подумалось, что делает он это специально, иначе соблазн приблизиться ко мне и что-нибудь сделать будет слишком велик.
– Понимаю, ты не хочешь с ним встречаться, и если… – начал Элор, но я перебила:
– У меня есть предложение по поиску принца Арендара.
Он вскинул брови, но взгляд, выражение лица, поза – всё изменилось. Из затравленного собственными чувствами зверя он превратился в готового к погоне хищника.
– Появились какие-нибудь намётки? Сведения? – Элор шаркнул взглядом по документам у меня на столе. – Надёжные? «Свидетели» нас в какие только дебри не посылали, но след всегда был ложным.
– Это не сведения. Это… предположение. Никаких следов принца обнаружить не удалось?
– Нет. Как и сказал – лишь уверения, что его видели в разных местах, но ни разу не подтверждённые.
– Только не ругайся сразу, а подумай: если его похитили, то явно с целью шантажа. Если мы официально признаем, что нашли его тело, и он мёртв… – Как я и предполагала, Элора пробрало, у него перехватило дыхание, расширились глаза, – похитители должны будут как-то себя обнаружить, чтобы не лишиться такого козыря. А если принц Арендар сбежал сам и где-то скрывается, объявление о его смерти заставит его шевелиться.
Элор и до этого был бледен, а теперь стал белым, как полотно.
– Нельзя объявлять живого дракона мёртвым! Это кощунство, это… это… – метнувшись из стороны в сторону, он запустил пальцы в волосы, дико посмотрел на меня. – Как тебе такое в голову пришло? Ты с ума сошёл? Живого из-под власти Великого дракона передать Магарет*! Пусть только на словах, но это… это… Таким не шутят, богине смерти нельзя обещать живущего, тем более золотого дракона!
