Рукой собрав свои серебристые пряди в хвост, я подсунула под него кинжал и резанула. Укороченные волосы качнулись к щекам. Я бросила серебристый пучок в пламя, и то радостно затрещало. Рыжий огонь пожирал серебро. И было в этом что-то судьбоносное, как символ того, что будет со мной, если я поддамся брачной магии.
Вдруг моей руки с кинжалом коснулись. Вздрогнув, я тут же сообразила, что это незаметно подошёл Дарион. Забрав кинжал, он без лишних слов стал подравнивать криво обрезанные пряди. Я же махнула рукой, и заклинание вернуло мою причёску к привычному виду. Усилием воли я затемнила волосы – всё, теперь готова к очередному безумному дню.
И он действительно оказался безумным.
* * *
* Денея – истинная пара дракона. Если избранных может быть несколько, и они усиливают своего дракона на порядок, то денея может быть только одна, её жизнь неразрывно связана с жизнью дракона, которого она усиливает на несколько порядков, создавая тем самым родоначальника новой семьи, не связанной с прежним родом и его магией. Денеи встречаются крайне редко, все правящие рода были основаны их парами и получили фамилии, образованными от имени денеи. Род Аранских пошёл от золотого дракона Видара Первого и его денеи Аранеи, именно они создали империю Эрграй, подчинив несколько королевств и их правящие рода.
Глава 29
Сложности были с тем, чтобы просто вернуться в башню, где по моим расчётам сейчас должна находиться Сирин Ларн. Работа с её памятью – моя первоочередная задача, как и восполнение запасов изменяющего запах зелья.
Дарион предупредил, что Элор по-прежнему бродил вокруг и по близлежащим дорожкам. Сталкиваться нам определённо не стоило. Из дома открыть возможность телепортации в башню Элора или хотя бы в дальнюю часть парка Дарион не мог, для этого ему нужно добраться до центральных управляющих контуров охранных чар во дворце. Оставлять меня одну он тоже не хотел…
Я хоть и плохо соображала от нарастающего желания и дёргающего нервы страха, что, едва останусь одна, меня одолеет ужас перед Неспящими, предложила решить нашу проблему с помощью големов: одного обрядить в плащ – этого Дариону следовало вывести за пределы дворца и изобразить телепортацию, чтобы были свидетели отбытия «любовницы», а ещё одного голема дать в сопровождение мне – уводить меня от Элора, если наши пути начнут пересекаться.
Ощутить Элора я могла и сама, но лишь когда он оказывался настолько близко, что разум затуманивался.
Положив ладонь на предплечье Дариона, я тихо попросила:
– Придержи Элора, мне нужно время, чтобы подчистить воспоминания Сирин Ларн.
Дарион вздохнул. Ему очень не понравилось, что я раскрыла перед сёстрами Ларн свои ментальные способности.
Пробравшись онемевшими пальцами под его рукав, я сдавила запястье Дариона, вкладывая магию в создание родовой метки. Отогнув ткань, он странно посмотрел на серебристый герб Сиринов. Я попросила:
– Если Элор будет возвращаться в башню, предупредишь меня.
– Конечно, – Дарион накрыл мои пальцы. – Жаль, твоя метка долго не продержится.
– Да, жаль…
Я рассеянно смотрела, как переплетаются наши пальцы. Физически я не ощущала ничего, и поэтому казалось, что пальцы не мои, это не мою руку приподнимает и целует в тыльную сторону ладони Дарион, глядя на меня тёмными, полными желания глазами.
Да и я сама была уже не здесь: прокладывала маршрут по парку, прикидывала, как воздействовать на память Сирин… и это если не упоминать навязчиво лезшие в голову образы о столкновении с Элором и страстных последствиях такой встречи.
«Я управляю собой», – без особого энтузиазма напомнила себе.
Дарион провёл меня через дом к чёрному ходу. Остановился, крепче стискивая мою руку.
– Хотел бы я, чтобы всё было по-другому, – в его голосе была искренность, сожаление… и немного злости.
Маленький голем первый выскользнул в дверь, по залитому солнцем газону пробежал до границы иллюзорного купола и застыл, поджидая меня. Дарион не отпускал:
– Он проведёт тебя так, чтобы не столкнулась с гуляющими по парку и патрулями, но если кто-то тихо сидит в беседках – отследить я это не смогу: слишком далеко от земли.
– Я живу во дворце, нет ничего страшного в том, что кто-нибудь увидит меня в парке.
Прикрыв дверь, Дарион наклонился и сгрёб меня в объятиях. Я шумно вдохнула его зверино-дымный запах и прикрыла глаза. А он проворчал на ухо:
– Порошок пришлю завтра с утра… если не придёшь спать ко мне. Мои двери всегда для тебя открыты.
Отпустив меня, Дарион открыл дверь. Солнечные лучи падали на тёмный деревянный пол, но сам коридор и лицо Дариона оставались в сумраке.
– Спасибо за всё. – Словно марионетку, я вывела себя из его дома под яркий свет утреннего солнца.
Пора, мне надо торопиться, но сознание оставалось словно в полусне. Трава шуршала под ногами, солнце неожиданно слепило, я с трудом следила за почти слившимся с травой и тенями големом, уводившим меня от дома Дариона по закоулкам парка.
Близости Элора я не ощущала, и по дороге собиралась проработать план изменения памяти Сирин Ларн, но чуть отошла от жилища Дариона, и сквозь дурноту прорвалось неприятное ощущение, словно кто-то на меня смотрит – пристально, недобро.
Остановившись, я резко развернула себя, но… рядом были стены живых изгородей, поодаль ярко белели сферы высоко поднятых беседок, и чуть в стороне – башенки дворца, с другой темнела башня Элора. Вроде бы никого, и всё же я ощущала чьё-то злое внимание.
Сейчас я не в состоянии искать недоброжелателя, строить предположения, поэтому потёрла лицо, изображая рассеянность, зевнула и пошла дальше. Иногда стоит казаться глупее и беззаботнее, чем ты есть, и, откровенно говоря, и вовсе не стоило оглядываться, чтобы не выдать остроту своего восприятия.
Скорее всего, за мной наблюдали из беседок или с башен дворца. Кто-то настолько меня не любил, что неприязнь прорвалась даже сквозь барьер моей рассеянности. Такое бывает, если наблюдающий с сильной аурой испытывает острое желание убить или мучить с особой жестокостью. У меня такое ощущение иногда возникало от взгляда графа Броншер-Вара Конти, но он вроде переехал в столичный особняк, а так рано посетители во дворец не приходят…
Впрочем, «доброжелателей» у меня и без графа хватало и среди придворных, и среди желающих занять должность секретаря Элора, а сейчас стоило сосредоточиться на предстоящем деле.
В мыслях неожиданно зазвучал голос Дариона: «Вывожу голема с территории дворца, Элор наблюдает за мной, поспеши в башню».
К ужасу своему я не сразу сообразила, что речь идёт о големе, которого сама посоветовала сделать, чтобы изобразить уходящую от Дариона женщину. Такое чувство, что мозг распадается от этой трижды проклятой брачной магии, и я необратимо тупею.
