– А ты в отличном настроении.
– Вечер приятный…
Мы пошли обратно к Академии. Он ни о чём не говорил, только иногда на меня поглядывал и как-то странно улыбался. И это тоже нервировало, хотя казалось, что он… спокойнее, чем прежде. Словно его перестало тянуть к той, к кому тянуться не стоило.
Похоже, Валерия действительно была его избранной…
А на половине пути между академическим мостом и самой Академией раздался шелест крыльев, и к нам, звеня украшениями, спикировали три роскошно одетые драконессы. Впечатления от сидения в сокровищнице угасли, Вейра и Диора снова набрались смелости, Сирин поддержала, и мне стало не до дурных предчувствий.
* * *
Первый отчёт от нанятых специалистов поступил на следующий день ближе к вечеру. И это оказалась информация об Эзалоне, что несказанно удивило: учитывая его сильно преклонный даже для мага возраст, данных о нём должно было накопиться прилично. Пусть в ИСБ его досье мало из-за его законопослушности, какой-то деятельностью помимо преподавания он должен заниматься.
Но нет, профессор Эзалон вёл замкнутую жизнь, занимался исключительно делами Академии, в явных романтических отношениях не состоял, и даже девочки из борделя не могли рассказать о своём клиенте ничего интересного, кроме того, что у него сердце немного шалит, и он хороший слушатель.
Склонившись над отчётом, я как раз размышляла, что по моему впечатлению Эзалон больше не слушал, а говорил – о пожертвованиях, но, возможно, причина разницы восприятия в том, что девочки из борделей вряд ли могли пожертвовать Академии достаточные суммы, когда двери распахнулись.
Мне даже голову не пришлось поднимать, чтобы понять – явился Элор.
– Что случилось? – я захлопнула папку с информацией об Эзалоне и убрала в стол.
Элор стоял в дверях, держался за ручки створок и как-то странно на меня смотрел.
Узнал, что я собираю досье?
– Нужна твоя помощь, – Элор прошёл к столу и пошарил по нему взглядом, схватил одну из моих папок. – Идём, идём же быстрее.
На меня пахнуло ароматом корицы, раскалённого металла и чего-то чужеродного, напоминающего об угрожающей Элору смерти. И я пошла.
Элор обхватил меня за плечи. Нас окатило золотое пламя, и мы, пошатнувшись, возникли в коридоре основного корпуса. Элор вручил мне раскрытую папку.
– И? – я приподняла бровь.
– Притворись, что объясняешь мне.
– Что?
– Ну что-нибудь, – Элор встал со мной плечом к плечу и указал на листы, исписанные жалобами на недостаточную укомплектацию профессорских рабочих кабинетов. – Да хоть это.
Его запах с этими чужими нотами тревожил. И ощущение, что происходит нечто нехорошее, по-прежнему царапало мне сердце. Но прежде надо было разобраться с Элором, и я спросила:
– Уверен, что хочешь ознакомиться с этим бредом? Я всё проверил, уверяю, это простое манипулирование.
– О, ну можешь стихи почитать, сказку рассказать, да что угодно, главное, делай вид, что мы тут работой занимаемся.
Догадка просто опалила. Захлопнув папку, я процедила:
– Валерию караулишь?
– Это не то, что ты подумал, – уверил Элор, и главное – не лгал. Так, сомневался слегка. Он приподнял брови, что придало его лицу крайне милое выражение, и попросил: – Пожалуйста… я тебе подарю что-нибудь, хочешь?
Колено так и чесалось вскинуться и ударить в одно место, но… Я не в праве его судить, это его жизнь, его естественное влечение.
Зато можно было что-нибудь попросить. Покрывалко любимое нагло утащенное, например… нет, подозрительно, и я его сама назад выкрасть могу. Для этого нужно только магии побольше.
– Магических кристаллов подари, – предложила я. – Обычная плотность. Тридцать штук.
Мне не хотелось стоять тут, пока он с Валерией флиртует.
Выпучив глаза, Элор присвистнул:
– Ну у тебя и тарифы на помощь, Халэнн!
Пожав плечами, я развернулась, но Элор снова обхватил меня за плечи и повернул обратно. Раскрыл в моих руках папку.
– Тридцать магических кристаллов, – неожиданно согласился он, разбив мою надежду ретироваться под благовидным предлогом его собственного несогласия. – Но вдобавок к этому ты мне книгу Санаду почитаешь: без твоей помощи я это не вытерплю, а ознакомиться давно пора.
Кажется, меня хотели обмануть, купив именно чтение исповеди архивампира, потому что Элор любого профессора мог пригласить сюда изображать бурную рабочую деятельность и «случайную» встречу. Но мне нужны были кристаллы – чтобы спокойно телепортироваться во дворец и найти моё беленькое сокровище.
– Хорошо, договорились, – я посмотрела на жалобу, вздохнула и… стала цитировать по памяти законы.
– Зачем тебе столько кристаллов? – поинтересовался Элор в перерывах между статьями.
Я прикинула, можно ли ему признаться: нет, он же сразу запихнёт меня к целителям! Поэтому продолжила цитировать законы, невзирая на его всякие разнообразные многозначительные и жалобные до умиления взгляды.
– Бессердечный, – констатировал Элор, уверившись в бессмысленности попыток меня разжалобить.
– Сердечность в список должностных обязанностей твоего секретаря не входит.
– Что? – притворно изумился Элор. – Как это я мог пропустить такой важный пункт? Надо срочно внести.
– Да-да, и отправить меня на курсы повышения сердечности.
– А такие проводят?
– Увы, нет, и я бы не отказался узнать, преподают ли где-нибудь курсы здравомыслия. У тебя с этим явные проблемы.
Как и у меня…
– Так… а давай поближе подойдём. – Элор подхватил меня под локоть и провёл дальше по коридору к ответвлению в другой коридор, остановился. – А то ведь усвистит в противоположную сторону.
Да, теперь любой, кто выйдет из кабинетов, вынужден будет пройти мимо нас…
Почти не дыша, я смотрела на гвардейцев возле кабинета Санаду. Сердце билось где-то в горле.
– Что Валерия делает у Санаду? – спросила я раздельно.
– У них занятие. Представляешь, у неё после слияния с симбиотом ментальные силы порогового значения достигли, так что учится простейшей защите.
Я спокойна… я очень спокойна.
Дарион как наставник не мог об этом не знать!
Задребезжали стёкла. Я глубоко вдохнула, восстанавливая спокойствие, пока Элор разглядывал окна:
– Что такое?
– Наверное, порыв ветра. Опять стихийники учудили, – пояснила я, чтобы не задумывался.
Дарион знал, что Валерия ходит к гаду вампирскому на менталистику, и всё равно посоветовал мне открыться. Как он мог?!
