— Превращайся, — Дарион упал передо мной на колени. — Превращайся, ты же хочешь, ты можешь, ты должна…
Его судорожное бормотание утонуло в загремевшем сзади драконьем рыке:
— Ты где?! Где ты?! Откликнись! Отзовись!
— Превращайся, превращайся же, — умолял меня Дарион.
Непонятная атака прекратилась. Я словно попала в пустую комнату, лишилась зрения или слуха: даже вдали от живых существ обрубание ментальных возможностей абсолютным щитом воспринималось болезненно.
— Я здесь! — снова прорычал дракон.
— Кто на меня напал? — прорычала я.
Дарион смотрел поверх моей головы, и я не выдержала, закрылась щитами и обернулась: золотой дракон кружил над дворцом. Император или Арендар носятся?
Вздрогнул дворец, вся земля, и его охватил исполинский смерч. Меня и Дариона наотмашь ударило потоком магии. Струи воды взмыли за дворцом. Вспыхнуло пламя. Четыре стихии метались там — я ощущала их непривычно остро, каждую из них, а из-за дворца полезли драконьи туши. Золотой дракон кружил над этим бардаком.
— Что за… — впервые на моей памяти Дарион был настолько растерян.
Он во все глаза смотрел на разваливающийся дворец, на мечущихся возле дворца драконов всех мастей. Там что-то кричали громко, перепугано, удивлённо, отпрянувшие драконы наступали друг на друга.
— Не хочешь узнать, что там? — спросила я у Дариона неожиданно женским голосом.
— Сначала мне надо с тобой объясниться, — он так считал, но очень этого не хотел.
Золотой дракон рухнул на крышу покосившегося дворца и взревел:
— Ответь! Покажись! Ты где?! — кричал он отчаянно.
Магия кипела вокруг, накатывала волнами: за дворцом колдовали мощно и, судя по дрожи земли, задействовали даже её. При этом толпа драконов расползалась в стороны, образуя круг.
Но мы с Дарионом находились достаточно далеко, чтобы нам это не мешало.
— Избранная, ты где?! — рычал золотой дракон с помятой крыши.
Кто из Аранских избранную потерял? Какую из?
— Это государственный переворот? — спросила я.
— Да не знаю я, что там! — нервно воскликнул Дарион. — Послушай меня.
— Я вся внимание.
— Когда суккуб избавилась от Ланабет и стала реальной любовницей, она получила доступ к родовому артефакту Аранских. Перед отборами она добавляла кровь Карита на артефакт. Так как его избранная была жива, артефакт не мог найти другую избранную, поэтому все отборы, проведённые после становления Заранеи реальной любовницей Карита, признаны недействительными…
Он говорил, а у меня в голове всё начало складываться.
Магическое бессилие по непонятной причине, очень похожее на сильное истощение, в то время как Элору катастрофически не хватало магии.
Его часто опущенные щиты эмоций — для избранных щит правителей проницаем, словно его нет.
Быстрое прорастание бронированной чешуи.
Влечение.
И это ощущение ментального удара — чуть было не случившееся ментальное слияние с избранным.
И странное поведение моей метки на последнем, уже дополнительном и ни на что не влияющем, отборе Элора, который прошёл после становления Заранеи реальной любовницей. Она же артефакт к отбору готовить помогала!
Дарион ещё говорил, а я судорожно нащупала рукав и рванула его вверх.
Метка Элора на моём запястье изменилась, в ней появились дополнительные буквы надписи на драконьем: «Риэль Сирин, избранная Элоранарра Аранского».
— …Таким образом все отборы Лина недействительны, его титул наследника восстановлен. Это решение принято сразу после битвы при Пат Турине. Представители правящих родов потребовали немедленного отбора для Лина, чтобы подсунуть ему свою избранную и не дать сесть на престол Арендару с женой-иномирянкой. Они дали магию на подзарядку артефакта Аранских, а Карит, не договорившись мирно, решил просто подменить кровь и провести отбор для Элора. Мы искали вас. Элор хвастался твоей чешуёй, и император догадался, что вы можете отмечать это в твоём родовом замке, — в словах Дариона было столько горечи, тоски, боли, но…
Меня это только злило. Как и вопли золотого дракона:
— Избранная, выходи! Не прячься, я тебя не укушу!
— Зачем ты это сделал? — отчеканила я, едва сдерживая бешенство, и во мне с такой силой забурлила магия, что самой страшно: я никогда не управляла такой мощью. — За что ты меня предал?
Дарион вздрогнул, его обычно твёрдый голос стал совсем тихим и грустным:
— Потому что я люблю тебя и не могу смотреть, как ты мучаешься.
У меня перехватило дыхание, а Дарион продолжил с той же убийственной тоской:
— Со мной ты не вернёшь себе форму дракона, со мной у тебя никогда не будет такого единения, которое может быть между избранными, если один из них менталист. Я знаю, ты любишь Элора, беспокоишься о нём. И… формирование связи избранных объясняло, почему твоя магия не возвращается. Карит смог устроить отбор, но если связь уже формировалась, артефакт не принял бы другую женщину для Элора, а ты потом узнала бы правду и никогда не простила себе, что он умер, когда спасение было так близко. Я не предавал тебя, Ри. Как это ни печально, но только с избранным ты снова можешь стать полноценным драконом, только связь избранных заменит тебе Халэнна, только избранный…
— Ты отдал меня избранному, который меня ненавидит! — Мне хотелось его убить. — Отдал тому, кто… испытывает ко мне отвращение, презрение, ненависть, такой набор чувств…
Я захлебнулась словами и сложилась пополам. Магия Аранских обживалась в теле, переполняла мой источник, и мне невыносимо было её терпеть, она такая отвратительная, чуждая мне, такая не моя. Мне снова стало тошно.
— Ри, это…
— Хватит! — я оттолкнула руку Дариона и, кажется, сломала ему пару пальцев, но он выдержал это молча. Я выпрямилась. — Мне надо подумать. Ты ничего никому не скажешь. А сейчас отведёшь меня в Башню порядка и запрёшь там. И никому не признаешься, что меня выпускал.
Это даст мне немного времени, ведь в Башне порядка я бы отбор не прошла.
Зато зачем император запер меня там теперь понятно: боялся повторения истории Мэгранов и Шадаров, боялся, что моё присутствие и чувства Элора ко мне помешают родовому артефакту найти ему избранную в толпе кандидаток.
Бесился потому, что боялся не успеть, запер потому, что боялся моей помехи. И чуть сам не убил всё дело.
— Ри…
— Мне надо подумать, — я резко подступила к Дариону. Достать до его горла было трудно, поэтому я схватила его за пах и прорычала. — Только попробуй предать меня ещё раз — убью!
От изумления у Дариона вытянулось лицо и широко распахнулись глаза. А во мне бушевала магия, невыносимо хотелось выпустить когти в сжатый в руке комок ткани и плоти за то, что Дарион сделал это всё, не сказал мне ни слова, за то, что… отдал меня Элору, за то, что Элор ненавидит меня, за то, что я не хотела такого избранного и не хотела лезть в сознание Элора и менять его, перекраивая под себя. За то, что всё получалось так!
