Чёрный вариант напоминает о форме ИСБ, поэтому надеваю его, хотя от такой формы офицеров Элор был бы в шоке.
Непривычно. Шёлк и кружева приятны на ощупь, нигде ничего не мешает, но… Слишком непривычно в таком. Постояв немного в этом белье и так ничего толком не решив, я возвращаюсь в гостиную.
Модистка стоит посередине. Она ещё бледна, но профессионализм взял верх, она делает реверанс и, не разгибаясь, произносит с затаённым страхом:
— Позвольте представиться: Нодана ди Хардис. Для меня честь быть модисткой избранной короля.
* * *
У Ноданы даже подставочка с собой принесена, поэтому я стою на возвышении, пока она ходит вокруг меня, что-нибудь подтягивая, закалывая, прикладывая… Это почти не отличается от работы портного. Только портной с Халэнном работал молча, а модистка со мной… возможно, это профессиональное, а может у неё на нервной почве болтливость, но говорит она много, обсуждает каждую деталь: идёт мне или нет такой цвет, как какой цвет оттеняет мою кожу, глаза, волосы, какая у меня фигурка точёная, какие в этом году фасоны в моде…
Её голос напоминает жужжание пчёл. Напоминает о моём детстве и юности, когда я так же стояла на возвышении, а вокруг порхала суетливая модистка. Удивительнее другое: Нодана не спрашивает о личном. Даже если она не знает, что я недавно была Халэнном, её должно интересовать, как Элор выискал свою пропащую избранную, а она об этом не заикается. Всё говорит о моделях корсетов, корсажей, фасонах платьев и деловых костюмов, прикладывает ко мне то одно, то другое, пытается показать разные каталоги:
— Его величество велел сделать глубокое декольте, но в остальном — всё на ваш выбор.
Ещё бы не велел: несмотря на ревность, хочет всем показать, что у меня грудь. И что я драконесса, избранная, а значит, неприкосновенна для драконов даже в случае войны. Если дурной пример Фламиров не возьмут на вооружение. Но они покушение на Валерию объясняли тем, что она тогда была хоть и избранная, но человек. А я дракон.
— Так что вы хотите?
Вернуть Халэнна.
— Мне всё равно, — повторяю я. — Главное, чтобы можно было свободно двигаться.
Повторяю снова и снова. Оставляя Нодану выбирать и фасон, и цвет, и отделку. Она лучше разбирается в этом вопросе, зачем мне забивать голову пустяками? Я разбираюсь только в мужской моде, мне нравилось одевать Халэнна. Нодана разбирается в женской, пусть выберет и сошьёт платья на выход и для дома, костюмы для служебных дел, тренировок.
Для первого платья («Это же первый ваш выход! Это так важно!») Нодана выбирает серебряную парчу и чёрный бархат:
— Идеально подойдёт к вашим волосам и подчеркнёт белизну кожи, а лиф отделаем полированным серебром, он отражает свет и красиво подсветит овал лица и ваши острые скулы. Последний писк моды.
Я устала повторять, что мне всё равно, поэтому просто молча стою и смотрю на стену. Перебираю воспоминания о Киндеоне. Разговоры в трактирах. Поведение вампиров. Откуда предупредивший Ирдиса вампир знал об ИСБ? Перехватил другую группу в Киндеоне или узнал от сообщников из Эёрана? Правда ли Ирдис захватил власть над оставшейся в Киндеоне группой вампиров или их там было три калеки, и теперь Ирдис не о «ферме» думает, а прячется по углам, опасаясь нашего возвращения?
И куда делись Неспящие? В какой мир ушли? Зачем? Что задумали?
А ещё я не могу обойти в мыслях момент позорного разоблачения.
Вспоминаю снова и снова.
Как глупо поддалась эмоциям, страху, яду (нет, не оправдывайся! Это была ошибка). Надо было проверить замок после странного поведения ключа. Может, я вовсе тогда не заперлась. И всё из-за того, что поддалась страху.
— Это для вашего представления двору, вы бы в зеркало посмотрелись, оценили, вдруг что не нравится, — просит модистка. — Пожалуйста.
Она права, мне надо хотя бы посмотреть: я должна выглядеть достойно, не позорить род Сиринов… даже если самого рода больше нет.
— Наколдуйте зеркало, — приказываю я.
— Не могу: король на меня наручник антимагический надел. Бережёт вас…
Только теперь соображаю: всё это время женщина работала руками. При этом успела скроить и сметать лиф, подол из двух юбок: нижняя колоколом из чёрного бархата, верхняя клиньями из серебряной парчи. Эти клинья закрывают разрезы в бархатной нижней, так что шаг, как я и просила, это платье почти не стесняет. По верхней части лифа примётана лента с узором из фигурных серебряных пластинок, отражающих свет почти так же ярко, как зеркала.
Перевожу взгляд на модистку. И её раскрасневшиеся было щёки выцветают, бледнеют. Она ведь старалась. Наверное, для неё важно, когда клиентки довольны. Тем модисткам, которых я знала, это точно было важно.
От меня не убудет, если я её похвалю, а в ответ могу получить условную союзницу. По меньшей мере, человека, осведомлённого о делах королевства (приставка в её имени титульная, значит, её клиентки титулованные и влиятельные особы). Если закрыта возможность узнавать информацию непосредственно из памяти, надо пользоваться методами обычных существ. Привечать осведомлённых, болтливых…
Но не в ванную же с ней идти платье смотреть, это слишком доверительно.
— Где здесь залы с зеркалами?
— Я покажу, на этом этаже есть несколько, — с облегчение отзывается Нодана.
Лишь подхватив подол и шагнув с подставки, вспоминаю, что я теперь не просто секретарь, а королева, поэтому интересуюсь:
— Ты не пытаешься заманить меня в ловушку?
— Нет, — округляет глаза Нодана. — Это… все смотрят на платье, прежде чем начинается финальная сшивка. Так просто все делают…
Она слишком испугана, поэтому я не очень уверена по поводу эмоций в её голосе. Впрочем, есть и другой способ посмотреть на себя в зеркало.
— Прикажи страже занести зеркала, — киваю я на дверь.
— Да, конечно! — с облегчением выдыхает Нодана. — Это же очевидно и просто! Я не сообразила.
Подбежав к двери, она выглядывает в коридор и сбивчиво просит:
— Пожалуйста, позовите кого-нибудь, пусть принесут зеркала. Много зеркал! Нашей королеве нужно посмотреть на себя!
Тут же раздаётся топот. Люди очень громко ходят, даже громадные медведеоборотни движутся изящнее.
— Сейчас всё будет! — сообщает Нодана и подходит ко мне, поправляет подол, ещё раз обходит вокруг меня, поправляет подколотые узкие рукава. — Точно не тесно?
Я развожу руки. Ткань всё же туговато облегает руки, грудь.
— Тесно драться, — заключаю я, хотя если ткань не усиливать магией, она при резком движении просто незаметно для меня разорвётся и движению не помешает.
Осмысливая сказанное, Нодана ненадолго застывает. Потом кивает:
— Да, наверное. Тогда можно оформить плечи рукавами-фонариками. Тогда точно будет достаточно свободы действия. Хотя… — Она обходит меня и встаёт спереди, оглядывает грудь. — Нет, фонарики добавят фигуре грубоватости и отвлекут взгляд от ваших изумительных ключиц. Надо подумать над модернизацией рукавов. Выпустить больше или сделать их более эластичными…
