Отравленная кровь стекает на мою броню по пронзившим тело Танарэса нитям.
Лезвия Жаждущего двигаются сами, рассекая подступающих справа и со спины. Многоликая прикрывает нас слева и сзади.
— За… щи… щу… — рычит-шипит Танарэс.
Сжав меня до треска в костях, вдохнув, он отталкивается. Нити вытягиваются из его груди, живота, рук и ног. Вытекающая кровь почти не заметна на грязной подпалённой одежде.
Шагаю в сторону, и Танарэс, качаясь, ступает ниже. И ниже — чуть ускоряясь. Уродливый, с остекленевшим взглядом, больше напоминающий зомби, чем архивампира.
Он бросается на преследователей, перебирающихся по усеявшим лестницу трупам. А я — продолжаю подъём. Не оглядываясь. Ничего не слыша за воем смерчей, рыком вампиров, грохотом вздымающейся и опадающей вокруг пирамиды земли. Не считая, сколько вампирских жизней забирает каждый взмах Жаждущего крови и стремительные удары Многоликой.
Вершина… она почти рядом. Большую часть пути я уже проделала.
Из-за угла пирамиды, резво перебираясь по каменным ступеням, выскакивает стая рычащих вампиров. Гранат осталось всего ничего, и я швыряю их туда. Воздух содрогается от грохота. Пригибаюсь, пропуская над собой взрывную волну и останки врагов. Поднимаюсь — и снова штурмую ступени. Телекинезом проталкиваюсь через сгустившийся воздух. Буквально волоку себя к цели, отмахиваясь от добирающихся так высоко вампиров. Их всё меньше и меньше. Вершина приближается. Медленно, но приближается.
Я справлюсь. У меня нет иного выбора.
До вершины остаётся метров десять. Здесь воздух невыносим — жжёт лёгкие на каждом вдохе.
Возле меня до сих пор парят ящики взрывчатки. Одним рывком я бросаю их на самый верх, к озарённой пламенем купола фигуре, и телекинезом же дёргаю скрытые внутри детонаторы.
Падаю на ступени, накрываясь щитами телекинеза.
Взрыв, мгновенно оглушая, встряхивает пирамиду. По спине шаркает раскалённый воздух. Мерзко воняет химикатами. Зудящий звон свербит в ушах. Всё кружится.
Только ощущение ядовитости воздуха никуда не исчезает.
Невидимая сила давит.
При мне моё бескрайнее спокойствие в защите абсолюта.
И уверенность, что со взрывчаткой ничего не получилось.
Крепче стиснув рукоять Жаждущего, я встаю на колени. Ладонью оттолкнувшись от шершавого камня, поднимаюсь на ноги. Рефлекторно поправляю бесполезную корону.
Со своего места я вижу всё ту же склонённую фигуру, озарённую «небесным» огнём.
Взрыв тварь даже не поцарапал. Высший вампир так и сидит на краю саркофага вполоборота к лестнице.
Вытащив заведомо бесполезный пистолет из кобуры, с силой удерживая Жаждущего, лезвия которого — их теперь восемь! — от нетерпения извиваются металлическими змеями, иду дальше.
Многоликая собирается, плотнее окутывает моё тело.
На нас больше никто не нападает.
Внизу грохочет, ревёт, сверкают молнии.
Здесь, наверху, только ветер свистит.
Пользуясь отсутствием других вампиров, я толкаю и толкаю себя телекинезом и мышцами вверх, вкладываю в тело почти бесполезную здесь магию, чтобы оно, отяжелевшее и будто чужое, двигалось хоть чуть быстрее.
Поднимаю пистолет.
Под стрекот какого-то внутреннего механизма разряжаю в фигуру наверху тридцать огненных сгустков, бессильно растекающихся по защитному куполу.
Несколько раз вхолостую щёлкнув спусковым крючком, отбрасываю пистолет и увереннее перехватываю Жаждущего.
Он с высшим вампиром не справится, но тот не должен догадаться, что я иду убивать не этим оружием: если вампир заподозрит неладное, он убьёт меня без разговоров.
С каждым шагом фигура врага открывается мне всё больше: скула, очерченная огненным светом, немного грубовата. Волосы длинные. Фигура немного коренастая. Одежда обыкновенная: сюртук, рубашка с галстуком, брюки и ботинки, всё в идеальном порядке.
Вижу и тонкую бледную руку бога, выглядывающую из широкого рукава. Его тёмный край свисает с саркофага — совершенно непримечательной коробки из грубо отёсанного камня.
Дыхание перехватывает не только от тяжести воздуха — от ужаса перед предстоящим. От близости бога.
Перед глазами плывёт. Находят мгновения обострённой ясности — и снова всё покрывается искажающей дымкой. В голове гудит. Вершина этой пирамиды — не место для драконов.
«Давай же! Давай! — умоляет и хохочет Жаждущий. — Давай попробуем его убить! Он сильный! Мы должны сразиться! О, это будет восхитительно!»
Он захлёбывается экстазом, безумным смехом. Напоённый силой врагов, он пьян от неё и себя контролирует плохо. Увеличившиеся лезвия больше похожи на щупальца, чем на лезвия уруми.
Жаждущий одуряюще пьян.
Время ещё замедляется, превращаясь в вязкий труднопреодолимый кисель, как и воздух. Я кажусь себе невыносимо медленной. Букашкой.
На подгибающихся ногах шагнув на верхнюю площадку, — она всего три на три метра, такая же корявая, как вся пирамида! — отступаю от края. Здесь очень тесно для троих. Но сидящий на краю саркофага высший вампир не оглядывается — слишком увлечённо приник к божественной руке, крепко её сжимает.
Встав твёрже, отвожу руку с Жаждущим. Он послушно раскидывает лезвия в самое удобное для удара с размахом положение. Концы лезвий ложатся на ступени.
Теперь надо ударить — со всей силы, искренне.
Жаждущий помогает придать себе ускорение. Мы оба вкладываемся в этот удар, словно действительно надеемся им победить. Лезвия с воем рассекают воздух, раскаляя его и выплёскивая магию Аранских, неся в себе мощь телекинеза.
Высший вампир вскидывает ладонь.
Лезвия налетают на неё, словно на каменную стену. Отдача почти выбивает мою руку из сустава. Пальцы разжимаются, и Жаждущий крови, звеня, вылетает за край площадки. Сверкая и извиваясь лезвиями, он падает и падает — в толпу сражающихся на земле вампиров и драконов, в это море сцепившихся тел и бушующих стихий.
Воющий от разочарования Жаждущий падает.
А я остаюсь с высшим вампиром.
Глава 59
Высший вампир, не глядя на меня, снова берётся за запястье Нергала, плотнее прижимает его к губам. Длинные пряди прикрывают лицо моего врага, не позволяя в него заглянуть.
«Кровь! Кровь!» — в упоении кричит и смеётся Жаждущий. Внизу противников достаточно, только режь.
«Ри! — прорывается сквозь метку отчаянный зов Элора. — Уходи оттуда, Ри! Ри! Мы найдём другой способ, только уходи оттуда!.. Ри, большинство Неспящих здесь, внизу!»
Паника его мыслей нарушает спокойствие под абсолютом, словно творящееся здесь безумие пробирается под защиту и давит, давит. А я должна сосредоточиться. Сейчас, как никогда прежде, мне нельзя отвлекаться.
