В наступившей тишине мой вопрос звучит громовым ударом:
— Если ты всё понимал, почему не поступил иначе?
— Потому, что я дурак. И трус. — Элор взмахивает рукой и опускает себе на лоб. Заговаривает тише, почти бубня. — Боялся навредить семье, стать ненужным тебе без моего положения, ведь, откажись я от рода ради тебя, отец помешал бы твоим планам. И хотя в итоге всё во многом сложилось к лучшему, мной руководил не только здравый смысл, но и страх. Это я понимаю сейчас, а тогда мне казалось, что так правильнее. Что, раз ты не любишь, то, значит, хочешь использовать мою привязанность. Это позже, когда узнал все обстоятельства, я понял: если у тебя и были какие чувства ко мне, то после этого от них ничего не осталось.
— Если верил, что руководствуешься здравым смыслом, значит, делал правильный на тот момент выбор. Корить себя за ошибку непродуктивно, нужно отметить, что ты недостаточно подробно изучил вопрос перед принятием решения, проанализировать ситуацию, запомнить свои ошибки и в следующий раз быть внимательнее.
Вновь я удостаиваюсь косого взгляда. На сей раз из-под ладони. Очень пристального.
Решаю не проходиться по тому факту, что Элор женщину от мужчины в постели не отличил: подозреваю, до раздевания просто не дошло. Желая скрыть пол, я бы не допустила раздевания.
Не желая повторять ошибку Элора с недостаточными знаниями о ситуации, уточняю:
— О каких обстоятельствах ты говоришь?
— О брачной магии. Она сильно влияет на тело, захватывает разум, вынуждая к близости, а если близость с пробудившим магию драконом не происходит, то она наказывает. Этот период для тебя… был мучительным.
Вот, значит, почему словосочетание «брачная магия» воспринимается мной как неприятное. Похоже, это и правда было мучительно, но…
— Предполагаю, что, выбирая вариант терпеть, я руководствовалась здравым смыслом: так мне было выгоднее, чем альтернативный вариант.
Элор чуть отодвигается, чтобы лучше видеть моё лицо, а я понимаю, что вместо вопроса «Что?» можно просто приподнять бровь. И я приподнимаю.
— Ничего, — не сразу отвечает Элор и укладывается обратно, прижимает меня к своей вкусно пахнущей груди, но в этом вкусном аромате промелькивает что-то знакомо-хищное, и пальцы не скользят по моему плечу, а нервно подёргиваются.
Что-то в моих словах его задело.
— Альтернативой было жить с тобой, — соображаю я. — Поэтому ты обиделся на замечание.
— В то время я утверждал, что никогда не женюсь на неизбранной, и обычной драконессе родить от меня не позволю. Ты знала это, знала, что с драконессами в период размножения я не сплю, поэтому для тебя никакой альтернативы не было. Своей категоричностью я лишил тебя надежды на прекращение мучений. Ирония в том, что на тебе, окажись ты драконессой, я был готов жениться и обзавестись детьми… Правда, ты хочешь не золотых драконов, а серебряных. Со мной же будут только золотые.
Потому что он сильнее меня магически… а я — последняя из драконов-менталистов.
— Тогда не понимаю, — снова разговор с Элором заводит меня в тупик. — Если во многом ситуация сложилось к лучшему, почему ты недоволен?
— Потому что ты сильно пострадала. Для меня это перечёркивает всё остальное.
Накатывает головокружительное ощущение неправильности, воспоминания, как вода неестественно касалась моих рук, обрывки этого разговора. Со мной что-то не так. От этого сжимает грудь:
— Я поправлюсь?
— Очень на это надеюсь.
— Я спрашиваю не о твоих надеждах, а о фактах.
Я смотрю на его бледную щёку, на напряжённо подёргивающийся желвак. Помедлив, Элор признаёт:
— Не знаю. Никто не знает. Ты использовала сильную родовую способность. Её особенности неизвестны, распространяться об этом не стоит, а те, кому я в целом обрисовал ситуацию, не смогли дать рекомендаций, кроме ожидания.
— Что за способность?
— Ты можешь убивать одним словом, но если существо сильное, тебе становится плохо. Ты же убила самое сильное на тот момент существо в Эёране, он был намного сильнее тебя. Ещё ты долго находилась под давлением божественной вампирской магии, это тоже могло повлиять.
— Значит, так было надо, и ничего удивительного в моём состоянии нет. В целом я чувствую себя неплохо. Рассказывай дальше: мне надо сориентироваться. Что было после брачной магии? Я её перенесла?
— О да. А я… — выдержав небольшую паузу, Элор как-то торжественно произносит. — Я не мог не думать о тебе, поэтому попросил сделать мне установку.
Он умолкает.
— Понятно, что дальше? — Поймав на себе пронзительный взгляд, догадываюсь. — Это что-то значит?.. Как-то связано с тем, что тебя пугал даже юный серебряный дракон?
— Меня пугали не серебряные драконы, а менталисты. Твой дедушка ломал мне щит правителей. Так было надо, но это настолько больно и разрушительно, что любое воздействие на мою волю воспринимается болезненно. Даже если это воздействие голосом серебряного дракона, которое можно убрать волевым усилием. Для меня это был очень большой шаг, просто огромный. — Элор нервно усмехается. — Честно говоря, до сих пор единственное существо с ментальными способностями, которое я воспринимаю без желания немедленно покрыться чешуёй и оказаться как можно дальше — это ты.
Что-то такое есть в его последней фразе…
— Ничего, — тяну я в некоторой задумчивости, и дальше получается само собой. — Ты каждый день приходил к Башне порядка, а затем входил в неё, пока не перестал бояться. Со страхом перед ментальным воздействием можно сделать так же.
Элор аж подскакивает. Но я лежу на его груди, и он замирает, лишь приподнявшись на локте. Во все глаза смотрит на меня. Ноздри его трепещут.
Опять я ограничиваюсь приподнятием брови. Выражение лица Элора смягчается, взгляд бегает по лицу, и вопрос звучит очень осторожно:
— Ты всё вспомнила?
— Судя по твоей реакции — нет, иначе бы такое не сказала.
Несмотря на очевидное отрицание, Элор жадно вглядывается в моё лицо, будто ищет чего-то.
— Мы жили вместе? — спрашиваю я. — Спали вместе?
— Д-да.
— Значит, были моменты, когда я могла воздействовать на тебя ментально, но не стала, даже для борьбы со страхами, — заключаю я, тоже вглядываясь в него: зрачки расширены, дыхание учащённое, поверхностное.
Это явно нерациональное решение — имея возможность скорректировать, оставлять его в таком паническом состоянии…
Но корректировка влияет на характер.
А если сделать её недостаточно качественно, противоречия негативно скажутся на психике.
Я бы всё сделала качественно.
Поэтому оставлять его в таком состоянии нелогично.
А я оставила.
