— Рад это слышать. Лично меня такой расклад вполне устраивает. Да и я, скажем так, далеко не с каждым менталистом соглашусь на постельную терапию. Если быть точным, то только с одним. Лечиться же твоими методами… не хочу. — Элор вздыхает. — Вернее даже — не могу.
— Потому что я это я, — глухо завершаю его объяснение.
— Совершенно верно, — с облегчением соглашается Элор, и его пальцы снова провокационно скользят по бедру.
В темноте я пытаюсь разглядеть его лицо, но вижу лишь светлое пятно с провалами глаз и росчерком губ. Пытаюсь его понять, но не могу: я бы не смогла касаться вампира, даже если бы он вдруг каким-нибудь невероятным способом оказался моим избранным. Просто не вынесла бы такого. Элор не первый раз проводит параллель между моим отношением к вампирам и его отношением к менталистам, его самого тоже мучили кошмары. И всё же сейчас он со мной, и, судя по запаху, я не вызываю у него отвращения. По крайней мере сейчас, когда не использую способности. Неужели жажда заполучить избранную сильнее его принципов?
— Ты ненавидишь менталистов, — я на миг застываю, прежде чем выдохнуть: — Как ты можешь быть со мной?
— Как-то так, — Элор дёргает плечом. — Как сейчас. Не могу сказать, что это нормальные отношения избранных, но… вот так. Не отказываться же от тебя только потому, что ты менталист. Не после стольких лет вместе.
— А если бы этих лет не было?
Элор тяжко вздыхает.
Снова медлит.
— Не знаю, — он лишь чуть лукавит. — Я уже говорил, что подобное развитие событий… как бы это сказать…
— В кошмарных снах тебя посещало.
— Да, — неожиданно подтверждает Элор. — И не могу сказать, что я не рассматривал подобный вариант. И способы реагирования на него.
— Какие способы? — сразу цепляюсь за странные интонации, вновь всматриваюсь в темноту, пытаясь разглядеть лицо, но ещё слишком рано.
Впрочем, напряжение в теле Элора и его затягивающееся молчание тоже своего рода ответ.
— Я не собирался жить с избранной-менталисткой. Ни при каких условиях. Помнишь, тот амулет абсолютного щита, который ты отдала Валерии?
— Помню, — вздыхаю я: ещё бы не помнить.
Элор сразу же притягивает меня поближе.
— На втором, третьем и четвёртом отборе я его надевал. Потому что среди кандидаток в избранные были менталистки.
Чешуя с щекотным холодком покрывает мои ноги, живот, спину.
Получается, все отборы после того, как Элору сломали щит правителей, кроме последнего, когда он считал себя практически покойником, он закрывался от потенциальной связи сознания с менталисткой. Магическая синхронизация источников в этом случае возникла бы, но сознание он бы открыл только избранной с любым другим типом магии.
— И после этого ты ещё обижался на мой абсолютный щит? — стукаю его по груди.
Хотела пожурить, перевести всё в полушутку, но получилось слишком серьёзно. И удар тоже слишком сильный, Элор даже отрывается от моего бедра, чтобы потереть место ушиба.
— Ты мне ничего не сказала, — как-то очень тоскливо напоминает он. — Совсем ничего. После всех моих признаний в любви. Я пришёл к тебе практически сразу. Я столько времени сходил с ума. А ты за моей спиной сговорилась с Валерией. И молчала. Ты нашла, как обрубить связь метки, но при всех своих способностях не удосужилась передать мне хоть какое-нибудь сообщение, дать хоть какое-нибудь объяснение. Ты могла бы попроситься в отпуск, чтобы для меня находиться рядом с тобой было не так мучительно, но не стала даже пытаться облегчить моё состояние. Ты…
Надрыв в его голосе невыносим, и я резко выворачиваюсь из его рук:
— Да-да, я поняла, что я ужасная менталистка…
Ускользнуть не успеваю: Элор перехватывает меня под живот и валит на мех, придавливает мощным телом. Миг — и я уже распластана на покрывале, горячий член прижат к моим ягодицам, Элор чуть сдвигается, укладывая его ровно в ложбинку между ними.
— Менталистка, — соглашается Элор, прикусывая меня за основание шеи, пробираясь пальцами по животу ниже. — Хладнокровная. Жестокая. Вероломная. Лживая.
Я дёргаюсь, но Элор возбуждающе тяжёлый, перехватывает мою руку, не позволяя опереться на локти для толчка, резко сжимает мои ноги, не давая упереться коленями и толкнуть бёдра вверх. Жар разливается между ними. А его рука, пока я извиваюсь по меху, добирается до цели, и пальцы скользят, выискивая самую чувствительную, столько раз приласканную языком точку. Я дёргаюсь, рычу:
— Не нравлюсь — не держу.
Пламя разливается в моей крови, выплёскивается в воздух золотистыми, не обжигающими искрами.
— Опасная, — шепчет Элор на ухо и прикусывает мочку, не позволяя слишком дёргать головой, поводит бёдрами, продавливая меня, позволяя острее ощутить его возбуждение. — Р-р-р…
Борясь с жаром его тела, я передёргиваю плечами, но Элор прижимается слишком плотно, и его пальцы виртуозно скользят, подхватывают разливающуюся между ног влагу, смягчая собственное движение.
— Я буду использовать телекинез, — в мех рычу я. — И поверь, тебе будет больно. Очень больно.
— Мне не привыкать к тому, что ты делаешь мне больно, — Элор целует и прикусывает шею. Облизывает укушенное место, ласкает меня между ног. — И если ты меня ударишь, это не отменит всего того, что было. А всё, что я сказал о тебе — правда, подтверждённая твоими же действиями. Ну, может быть, кроме хладнокровия: ты слишком огненная.
Искры сыплются с моих волос.
— Элор, какой Бездны ты говоришь все эти гадости?
— Я констатирую факты. И ещё один факт: несмотря на всё это, ты здесь. Объявлена моей избранной официально. Я помогаю тебе с местью. Я пытаюсь строить с тобой отношения. И я хочу тебя, моя др-р-раконесса, — с наслаждением выдохнув последнее слово, он кусает сильнее.
Не до крови, но ощутимо, и вдоль позвоночника вместе с выступающей чешуёй пробегает жар. Как же я жаждала подобного укуса семь с половиной лет назад, когда в крови горела брачная магия. Когда я безумно хотела принадлежать ему.
Уверившись, что я больше не сопротивляюсь, Элор скатывается с меня, тянет за плечо, переворачивая на спину, и моя голова оказывается на его предплечье. Его рука практически сразу снова оказывается между моих ног, три пальца врываются внутрь, а большой остаётся снаружи, мягко кружа и надавливая, кружа и надавливая. Не так эффектно, как язык, но… Язык завладевает моим ртом. Элор целует так жадно, что мне трудно дышать, мне не хватает коротких передышек на его судорожные вдохи, я снова не управляю бёдрами, натягивающимися струнами нервов, по которым прокатываются волны лихорадочного, сладкого напряжения.
И когда в судорожном спазме вырываются из спины крылья, Элор ловко закатывает меня себе на грудь, так что мои крылья трепещут над нами, бьются о ближайшую одежду. И пока я пытаюсь отдышаться, жадно хватаю ртом воздух, Элор перехватывает мою руку. Его пальцы зарываются мне в волосы, прижимая к его пряно пахнущей горячей груди, он хрипит, толкаясь бёдрами навстречу, помогая ласкать его и одновременно притягивая к себе. Член в моей руке содрогается от пульсации, и Элор, выгнувшись на своих трепещущих крыльях, прижимает меня к себе, изливая горячее семя мне на живот, постанывая над моим ухом.
