Мгновение я пытаюсь сопротивляться, но истома берёт верх. Кажется, на этот раз я окончательно удовлетворена. Мышцы расслабляются. Я почти растекаюсь по Элору. Неудобно только крыльям — колются обломки подлокотников. Втянув крылья, я утыкаюсь лицом в шею Элора.
Я так немного полежу, отдохну и всё. Ничего страшного в этом нет.
Он гладит меня по спине, путаясь в распущенных волосах, очерчивая проступившие чешуйки.
— Ри…
— Ничего не говори, — я ёрзаю, устраиваясь удобнее. — Пожалуйста.
Золотые крылья укутывают нас, замыкают в тёплый кокон.
Вот так — совсем хорошо. Особенно если ни о чём не думать.
Глава 24
Поимка Неспящих — приоритетная задача, поэтому вчера я не отвлекала Элора, когда он записывал те ресурсы, которые его семья и Танарэс готовы предоставить для организации ловушки (информацию он получал через метку, даже от Танарэса, причём последнему, полагаю, дорога сюда закрыта не только из-за того, что на нём сработают ловушки).
Не заговаривала об ином, когда мы подсчитывали скудные ресурсы собственных королевств. Увы, слишком много усилий требуется для поддержания порядка, поэтому оттянуть большие войска сидеть в засаде и ждать Неспящих мы не можем.
Да и войска у нас в большинстве своём верны самому королевству, а не нам, должного энтузиазма в борьбе с моими врагами они не проявят даже после моего подлога с уликами. Заявление, что Неспящие будут убивать жителей Нового Дрэнта, без новых убийств восприниматься всерьёз не может. Не устраивать же мне кровавые побоища вместо Неспящих для поддержания правильного направления мыслей подданных.
Только если пускать слухи: они на некоторое время могут заменить реальные убийства: существа склонны к нахождению возможных объясняющих всё связей и заговоров, так что если сказать, что правители скрывают истинное число жертв (чтобы не выглядеть слабыми, не брать на себя ответственность, не выполнять обязательства по защите подданных), многие с радостью уцепятся за эту мысль, чтобы почувствовать себя сопричастными к тайне и испытать удовольствие от того, что «раскрыли» настоящий заговор.
Всем этим, опять же, надо заниматься лично, как и ловлей тех, кто запугивает наших подданных, чтобы свергнуть нашу власть.
Именно этим я и планировала заняться ночью, но Элор напомнил о необходимости поддерживать себя в лучшем состоянии, а значит, нормально спать каждую ночь, поэтому план мой перенёсся на утро, утром — на после завтрака, а потом…
Потом был приступ страстного безумия — иначе я это действо не назову. Приятное действо. Но безумное, учитывая ситуацию… Впрочем, не настолько ситуация критическая, чтобы не потратить полчаса на успокаивающую нервы разрядку.
А вот посиделки на коленях — это другое. Их никакой логикой не оправдать.
Пользы в этом полулежании на Элоре в коконе его крыльев нет.
А я лежу.
И выбраться не пытаюсь.
Мои глаза закрыты, руки подтянуты к груди, сцеплены между мной и Элором. Будь кресло чуть шире, я бы сидела в позе эмбриона, а так в эту позу закручена лишь верхняя часть. Моя голова — на плече Элора, и я слушаю стук его сердца: то ускоряющийся, то затихающий.
Бессмысленное занятие.
Тогда почему я никак не оторвусь, не занимаюсь делами? Это даже усталостью не объяснишь, ведь выспалась же.
И непонятно, почему в аромате корицы проскальзывают нотки раскалённого металла.
Не заглянуть в мысли Элора, чтобы узнать, что его беспокоит.
Или его беспокою я?
— Что случилось? — спрашиваю прямо, раз уж иные, более приятные, способы понять мне недоступны. — Почему ты злишься?
Тяжко вздыхает Элор, поглаживает меня по спине, но хотя в его теле ещё ощущается расслабленность, сердце колотится быстрее, и запах становится чуть резче.
— Я не… Это не злость, я просто переживаю. Переживаю из-за того, о чём надо поговорить. Надо, но говорить не хочется, особенно сейчас, — Элор опускает ладонь мне на спину между лопаток. Чуть повернувшись, губами задевает висок. Целует из этого не слишком удобного положения. — Ты такая милая…
— Элор! — Выпрямляюсь на его коленях. — Думаешь, я смогу теперь спокойно сидеть и ждать, когда ты созреешь поделиться со мной мыслями?
Он смотрит … с сожалением. Тянется к пересекающей мой глаз пряди и убирает её за ухо. Поглаживает меня по щеке.
— Ри…
— Да?
— Между нами всё было восхитительно…
От этой фразы, извиняющегося тона внутри всё леденеет.
— Нет-нет, подожди, не обижайся, — Элор резко притягивает меня к себе, и я ударяюсь лбом о его подбородок, пытаюсь вырваться. — Просто… пожалуйста, больше не используй свои ментальные способности ради шуток.
Застываю. Вполне… ожидаемая просьба. Именно просьба, судя по осторожной интонации.
— Я согласился с тем, что ты просматриваешь воспоминания подданных, чтобы узнать, кто им угрожал, почему они оказались во дворце и не с дурными ли целями, но не переходи эту черту. Не пользуйся их слабостью. Я понимаю, в своей семье, среди слуг ты привыкла к естественности такого поведения и сейчас, когда нет необходимости скрывать свою суть, у тебя просыпаются эти… привычки. Понимаю, что ты считаешь подобное сегодняшнему воздействие несерьёзным, не стоящим внимания.
— Я всё исправила, — чеканю я. — Не оставила ни капли неподобающих мыслей о тебе, они теперь уверены, что вели себя так исключительно из желания польстить. Сознание этих нахальных юношей не пострадало, они даже не поняли, что случилось. Не осознают.
— Похвально, что ты о них позаботилась, — Элор явно хочет похвалить искренне, но получается не очень. — Только это не отменило вмешательства. И если сейчас всё получилось… без неприятных последствий, то в следующий раз может выйти иначе. Ведь, позволяя себе малое, можно постепенно переступить черту. Не стоит так рисковать без необходимости.
Переступить черту? Боюсь, моя черта находится значительно дальше, чем у Элора. А если убрать его влияние на мои представления о менталистах, то… окажется где-то у горизонта, если сравнивать его позицию.
— Ри, я не запрещаю тебе в принципе пользоваться способностями, — поспешно уверяет Элор и крепче меня обнимает. — Просто прошу делать это по необходимости, тогда, когда иначе нельзя или вред от твоего воздействия будет меньше, чем от другого способа решения поставленной задачи.
— Элор, ты не понимаешь, о чём говоришь! — С силой оттолкнувшись от его груди, упираюсь спиной в золотые крылья, заглядываю ему в лицо, в эти печальные глаза и… Слова буквально застревают в горле.
Слишком много сожаления в Элоре. Какого-то сочувствия, словно я смертельно больна. Словно у меня не дар, а проклятье.
Я отталкиваюсь сильнее, чтобы вырваться из кокона крыльев, но Элор, переместив руки на талию, держит крепко, крыльями же и тянет меня обратно к себе.
