Он пронзает небо, гонясь за светом падающего за горизонт солнца. Его огромные золотые крылья рассекают воздух с рычащим шумом, и каждый их рывок отдаётся в моём теле чувственной дрожью. Золотая чешуя, к которой я прижимаюсь, источает сладкий аромат корицы.
Место, где мы должны были приземлиться для телепортации во дворец, Элор пропустил без предупреждения, и теперь несёт меня к дому в головокружительно будоражащем и бессмысленном полёте.
И я столь же бессмысленно этим полётом наслаждаюсь, даже не думая напоминать о нерациональности этого поступка, о том, что достаточно Элору приземлиться и принять человеческий облик, как мы мигом окажемся во дворце.
Мы летим. Ветер окутывает нас хлёсткими потоками.
Летим мы потому, что я слишком крепко держала Элора за руку, слишком близко шагала в нашем исследовательском походе вокруг Большого озера. Моё сердце билось слишком часто. Кровь закипала. Всего лишь инстинкты, но как сладко потворствовать им, и как прекрасен этот полёт, несмотря на мою неспособность принять драконий облик.
Внизу бисером огней рассыпаются населённые пункты на подлёте к столице. И сама наша столица, и дворец с горящими окнами.
Могучий рык Элора прокатывается по небесам, оповещая всех и каждого, чья это территория, я то ли улыбаюсь, то ли в поддержку этого заявления скалюсь. Крылья зудят, им тоже хочется полёта, гонки.
Совсем близко дворец, но Элор вместо снижения взмывает ещё выше и выше, к пылающим закатными отсветами облакам. Похолодевший воздух бьёт всё сильнее и сильнее, сопротивляется. Но Элор сильный, очень сильный. Он рывками преодолевает это сопротивление, вознося нас во влажную, необъятную пучину облаков.
Подсвеченное золотыми и алыми лучами облако охватывает нас со всех сторон, отсекая от мира. На краткий миг мы оказываемся словно в собственном белёсом мирке.
Но Элор продолжает стремительный рывок — и выталкивает нас из бескрайнего полотна облаков к небу с искорками первых проступивших звёзд и пылающему на горизонте алому солнечному оку.
Словно сам Великий дракон взирает на нас в этот миг, и моё сердце застывает от страха.
Элор выравнивается, скользит над пухлыми облаками, рассекая их кончиками крыльев и потоками согретого им воздуха.
Так высоко свободно летать могут только огненные, способные себя согреть, умелые воздушники, захватывающие с собой тёплый воздух снизу и, наверное, ледяные, потому что им холод не страшен.
— Ур-р-р, — выдыхает Элор.
«Не бойся», — просит он через метку.
И подтягивает крылья, почти накрывая меня ими. Оставшись без этой опоры, Элор камнем падает вниз, увлекая меня за собой. Сердце ухает, захлёбывается. Дышать невозможно от дикого восторга.
Молниеносно мы пробиваем подушку облаков, и земля расстилается под нами, подмигивает тысячами огоньков. Под нами дворец. Точечкой кажется бредущий по освещённому парку хорнорд.
Мы падаем, но меня распирает от смеха.
Яростно свистит ветер, хлопают перепонки сложенных крыльев.
Скорость невообразимая, в полёте такой не достичь, приближающаяся земля не пугает, она вызывает какое-то нездоровое, пьянящее возбуждение.
В один миг Элор возвращает человеческую форму и обхватывает меня руками. Прижимает к себе. Падая, мы смотрим друг другу в глаза. Ветер буквально ревёт, норовит сорвать одежду.
Крылья не помогут остановить падение.
Но это не страшно.
Вокруг нас закручивается телепортационное пламя. Замирающее сердце пропускает удар, когда магия дёргает нас сквозь пространство, чтобы выплюнуть на ковёр кабинета. Покатившись кубарем, мы почти врезаемся в журнальный столик. Элор рукой придерживает пошатнувшийся на нём графин с водой и, продолжая держать его ладонью, смотрит мне в глаза.
Смотрит выжидательно, словно спрашивает: как тебе это? Впечатлил?
И я улыбаюсь.
В моих венах бурлит огонь.
Глава 39
Изящные пальцы соскальзывают с выпуклого бока графина и по плавной дуге перемещаются на мою щёку. Элор смотрит в глаза.
— Ты обещал, что мне не придётся больше ждать, — напоминаю тихо-тихо, наблюдая за тем, как расширяющиеся зрачки почти полностью поглощают золото радужек.
Нависает надо мной Элор, его огненно-рыжие кудри ограждают наши лица от сияния магических сфер. Воздух буквально пропитан сладостью корицы. Горячий.
Медленно склонившись, Элор неожиданно пылко впивается в мои губы. Всё — ожидание закончено, его рука проскальзывает мне под спину, прижимая к горячему даже сквозь одежду телу. Я вскидываю руки, зарываясь в рыжие волосы, сжимая их, всё более увлекаясь пляской-борьбой языков. Ощущения остры, как бритва. Золотые крылья раскрываются над нами, накрывая тенью.
Упираясь ладонью в пол, Элор рывком меня приподнимает. Второй рывок, едва не обрушивший столик с графином воды — и мы уже на ногах. Порывисто обхватив Элора бёдрами, я сильнее зарываюсь пальцами в волосы и целую-целую-целую. Его ладони проходятся по моей спине, потирают места, где вспухают выступы зудящих крыльев. Я задыхаюсь, желание накатывает огненными волнами. Элор отпускает мой рот, чтобы кусать и целовать шею, а меня всю выгибает от желания прижаться к нему. Золотые крылья трепещут от переполняющих Элора эмоций.
Он отступает к столу. Опять летят на пол подставки с перьями, беззвучно приземляются на мягкий ковёр. А я — на поверхность стола, прижимаясь к Элору так сильно, что не хватает дыхания. Теперь, когда его руки свободны, одну он оставляет на моей талии, а вторую запускает в волосы. Почти заставляет меня посмотреть в свои потемневшие глаза. Его приоткрытые раскрасневшиеся губы манят влажным блеском, румянец на щеках добавляет непередаваемого шарма.
И аромат… от запаха Элора кружится голова.
Его ноздри трепещут и взгляд плывёт — его мой запах тоже пьянит. И Элор наслаждается этим моментом, он рассматривает меня.
— Если бы ты только знала, какие сны с тобой мне снились.
— Со столом, — шепчу я.
— Как я тебя к нему придавил, — низкий хриплый голос Элора — о, какой он соблазнительный, у меня даже ноги дрожат и пальцы поджимаются от возбуждения.
И сон — я тоже видела тот изумительный сон.
Я молчу, но Элор будто прочитывает что-то в моём лице и рывком стаскивает меня со стола, чтобы развернуть и одним рывком распороть на спине и мой сюртук, и рубашку. Чтобы одним движением склонить меня на стол и наклониться самому, прижимая к деревянной восстановленной поверхности.
Опустив ладонь на то место, где недавно его когти вспарывали дерево, Элор склоняется к моему уху и рычит:
— В этот раз всё будет иначе.
По моей спине волной разбегаются мурашки. Кажется, я сама плавлюсь: от звука его голоса, обещания, ситуации.
