— Мне казалось, это очевидно.
— Но я не думала, что эмоции настолько сильны. Мне казалось, ты просто опасаешься, а не воспринимаешь меня монстром вроде Безымянного ужаса.
Неопределённо пожав плечами, Элор вместо ответа отпивает морс.
Потом всё же говорит:
— Ты понимаешь, как выглядит со стороны момент, когда ты идёшь и при этом вкладываешь в сознания всех окружающих выгодные тебе мысли? Как звучит для стороннего существа твоё предложение переделать нашего врага в послушного шпиона? Вся моя магия правящего дракона даже рядом не стояла с такой силой. — Элор так пронзительно смотрит на меня, что немного не по себе.
Прежде только дедушка столь проникновенно пояснял мне, насколько менталисты превосходят остальных магов.
— И что мы будем с этим делать? — интересуюсь я, начиная понимать, что Элор отнюдь не привыкает ко мне, наоборот, ещё больше осознаёт, как много я могу сделать, насколько я опасна.
— В каком смысле? — настаёт очередь Элора удивляться и поднимать брови.
— Ты меня боишься, — напоминаю я.
— И?
От удивления даже моргаю. Элор продолжает внимательно за мной наблюдать:
— Разве мой страх перед твоими способностями отменяет то, что ты моя избранная, самое дорогое мне существо?
У нас с ним определённо разная логика.
— Элор, мне кажется, страх и нежные чувства несовместимы.
И тут Элор с улыбкой притворно возмущается:
— Я практически всю ночь доказывал свои нежные чувства, а ты до сих пор сомневаешься?! Но раз так, предлагаю снова уединиться для проведения обстоятельной доказательной проверки моей нежности.
Определённо разная логика. Вообще.
Впрочем… даже когда я боялась Элора или думала, что он может меня убить, даже тогда… я испытывала к нему чувства. И хотела его защитить.
«Да не думай ты! Просто не думай! — Жаждущий возмущённо сдавливает мою талию. — Вот честно, так ты только хуже делаешь! Просто живи!»
— Что будем делать с герцогом Ирданским? — спрашиваю я. — Оставим дожидаться наказания или используем для благих целей?.. Нет, это не проявление моей патологической жажды всех изменять, просто считаю неразумным разбрасываться ценными ресурсами в нашем положении.
— Ценный ресурс, — задумчиво произносит Элор, будто пробуя эти слова на вкус.
— Да-да, я страшная и ужасная менталистка, чужие мозги рассматриваю как ресурсы.
— Ри, — вздыхает Элор. — Зачем эта язвительность? Я с тобой не воюю. И даже почти не спорю. И не отказывался от твоего предложения. Я же не прошу тебя относиться к вампирам, которые не Неспящие, хорошо, потому что они ничего плохого тебе не делали, а как минимум Танарэс относится к тебе очень хорошо. Не предлагаю резко изменить к ним отношение, хотя политически это было бы выгодно. Я отношусь с пониманием к твоим чувствам, почему бы тебе не проявить такое же понимание к моим?
— Потому что вампиры — не мои избранные.
Молчание. Тягостное. В полной тишине заглушающего купола.
И вновь Элор тяжко вздыхает.
— Ты победила. Согласен, сравнение не совсем корректное. — Снова вздохнув, он сцепляет облокоченные на стол руки и упирается в них подбородком. — Наверное, дело в том, что я при тебе сдерживался. Все мои резкие высказывания о менталистах при тебе не выражали всю глубину моих чувств к магам подобного типа. Да, я обещал тебе не сдерживаться в выражениях, но не мог следовать собственному слову и сдерживался, поэтому ты не понимаешь, насколько большую работу над собой я проделал, чтобы принять тот факт, что моя избранная, моя любовь — менталистка.
Вздрагиваю, в груди щемит.
Впервые с момента моего разоблачения Элор говорит о любви. Не о том, что избранные обязаны быть вместе, не о том, что он меня хочет, а о любви.
Глава 50
Не двигаясь, смотрю на Элора. У него приподнимается бровь. Я молчу. Не дождавшись пояснений, он спрашивает:
— Что?
— Это было признание в любви?
— М-м, в чём проблема?
Чувствую себя настолько глупо, что хочется поёрзать. Но молчать ещё глупее:
— После разоблачения ты об этом не говорил. Не говорил, что любишь именно меня.
«Ой, дура! — вздыхает Жаждущий. — Чтобы женщина просто родила детей, так возиться с ней необязательно!»
— Разве это не очевидно, Ри? — Элор почти растерян. — Зачем же ещё мне пытаться себя перебороть, так легко соглашаться на невыгодные мне условия?
— М-м, в благодарность за мою службу? Верную, несмотря ни на что.
— Ри, будем объективны: если бы мне нужен был только наследник, я бы мог его получить до того, как мы разберёмся с Неспящими. Если бы я всерьёз занялся этим вопросом, ты бы ничего не смогла противопоставить мне, оказавшись в блокирующих магию ошейнике и кандалах, под амулетом абсолютного щита, напоенная кровью и прикованная в брачной пещере.
— Ты так лихо это описал. Думал об этом, планировал?
— Ты так лихо описывала мою возможную переделку, ты думала об этом? Планировала?
Он удивительно точно копирует мои интонации.
— Думала.
— Думал.
— Но всё же не сделал, — заключаю я.
Элор разводит руками.
А я продолжаю развивать мысль:
— Тебя этот факт не наводит на мысль, что и мои раздумья могут остаться только раздумьями?
— Кроме двух позорных случаев, когда я едва не перешёл черту, я не привязывал женщин для оплодотворения. И в целом не склонен к такого рода насилию. А ты чужие сознания переделывала и планируешь заниматься этим впредь. Ри, — Элор опять вздыхает и закрывает лицо руками. — Пожалуйста, давай не будем продолжать этот разговор в таком ключе, иначе ведь поссоримся. Я люблю тебя. Стараюсь привыкнуть. Я готов выслушать твоё предложение подробнее и, возможно, согласиться. Ри, ты сама не хотела этой связи, зачем ты усиливаешь мою подозрительность недовольством абсолютом на мне?
— Я не выражаю недовольства твоим абсолютным щитом.
Раздвинув пальцы, Элор смотрит на меня в образовавшиеся щели, смотрит так сочувственно, словно на неразумного ребёнка.
Опустив ладони на стол, снова мягко улыбается:
— Всё же есть в тебе женское. Определённо есть.
«И это ты ещё плохо знаешь!», — фыркает Жаждущий.
Элор тянется ко мне, накрывает мою руку горячими пальцами, сжимает:
— Всё наладится. Обязательно.
— Ты знаешь, что в твоём тоне прозвучала некоторая доля сомнения?
Обхватив мою ладонь крепче, Элор наклоняется, придвигает к себе руку и целует кончики пальцев:
