Сумасшедшим он был только с точки зрения Барса (Барсиком он себя перестал считать с тех пор, как охмурил свою первую кошку, а уж когда обрел дар человеческой речи, и подавно!), в целом же нормальный мужчина. Томографию ему сделал, ЭЭГ и прочие процедуры. Анализировал словарный запас, рефлексы, строение челюсти и многое другое. Ничего криминального с точки зрения человека.
Но не вольнолюбивого кота!
— Я не могу этого больше выносить! — стенал кот, пробуя в очередной раз на зуб стальной прут решётки. — Сначала хозяйка посчитала, что в меня вселился дьявол, теперь этот дурацкий учёный, в молоке мочёный, пытается разгадать, откуда я звуки извлекаю!
Изо рта.
Кошачьего, да, но из него, родимого.
Утомившись, Барс лёг на пол, тоскливо взглянул в сторону входной двери. Нет, спасти его могло только чудо, ибо даже если он вдруг сможет одолеть металл прутьев, то открыть электронный замок у него точно не получится. Окно тоже наглухо закрыто.
— И понесло же меня в этот дурацкий поход, — проворчал кот после того, как попил водички.
Взопрел он, ибо шерсть тёплая, в лаборатории не холодно, а нервы и вовсе ни к чёрту. А ведь как хорошо было раньше: носился по округе, дрался с котами, бегал на свидания с кошками, мурчал под хозяйским боком, после того, как его накормят. Славная была жизнь, пока внук Клавдии Степановны — Митька — не решил, что с друзьями из частного сектора ему теперь скучно. Взял да и собрался в поход вместе с одноклассниками, с которыми день-деньской переписывался в своём телефоне. И кота с собой забрал, чтобы «проветрился».
Сам Митька жил с родителями в центре города, Клавдия Степановна в пригороде, откуда можно было легко пойти в тайгу, укрывавшую своей зелёной шубой Уральские горы. То тут, то там «шубу» прорезали каменные вершины, маня покорить их, оставить на них след о своём пребывании.
«Здесь был Вася».
«Школа № 93 рулит».
«Миша+Маша=любовь».
«…».
«…в…на…».
В общем, много было вариантов оставить о себе память в веках. Барс лишь брезгливо поморщился тогда на наскальное творчество людишек, сам же скользнул в небольшую расщелину, ибо на высоте страсть как дуло в уши. Да и шерсть пробивало, ведь на вершине горы, несмотря на то, что на дворе июль месяц, лежал снег. И если люди взяли себе куртки, то ему, красавцу, никто не догадался прихватить хотя бы плед.
Вы не подумайте, Барс не был таким уж неженкой, его шуба очень даже неплохо грела, но слишком резок оказался температурный перепад. Вот он и просочился туда, откуда вышел уже не таким, каким был прежде.
Всем ведь известно, что коты — это жидкость. Мягкая, пушистая, способная втиснуться в любую щель. Правда, с ходом назад случаются проблемы, но тут уж как повезёт.
Барсу повезло. Во всех смыслах. Сначала он оказался в небольшой пещерке, где было очень даже тепло, более того, тёк ручеёк, из которого он всласть напился. Откуда на высоте более тысячи метров в скалах может взяться ручеёк, Барс не то, чтобы не знал, он даже не задавался таким вопросом. Потом любопытный котейка наткнулся на заманчиво пахнущий камушек и не удержался — полизал его. Вкусно было, еле оторвался от такого занимательного занятия — услышал, как вся группа школьников во главе со старшим братом одного из участников похода зовут его. Причём если от девочек он слышал приятные формы: «Барсичек», «Котик» и изрядно поднадоевшее «Кыс-кыс-кыс», то мальчики не особо стеснялись в выражениях. «Блохастый хрен», «Хвостатый гад» и прочее, ещё более грубое.
Видимо, давно они его звали, раз перешли на такие выражения.
Впрочем, Барс не собирался задерживаться, чтобы нарочно позлить ребят, поэтому вылез обратно и двинулся к одной из девчонок, которая тут же схватила его на руки и стала гладить. Правда всё испортил Митька, выхвативший своего кота из чужих рук и принявшийся упрекать его в том, что тот долго не выходил на зов.
— Отмяунь, — не выдержал Барсик.
Сказал и испуганно замолчал. Что такое вылетело из его рта?
К счастью, его полумявк, полупосыл отстать потонул в общем гвалте. Митька решил, что ему почудилось. Мало ли, что может выдать животина, когда её трясут почём зря? Посему он пристегнул к ошейнику поводок, с которого он его отпустил, когда забрались на гору, засунул кота в рюкзак, второй конец поводка прикрепил к рюкзаку на случай, если Барс решит выпрыгнуть и пойти пешком.
К слову, весь поход кот провёл либо на поводке, либо на руках. На покорение вершины, оставив палатку и основные вещи в тайге, ребята пошли налегке, поэтому смогли нести его даже в рюкзаке, один из которых освободили под его кошачье величество. Митька уже и сам был не рад, что взял его с собой, ну да не отпускать же котейку в тайгу. Жалко. Потеряется ещё в незнакомом месте, встретит кого, с кем тягаться не сможет.
В общем, совесть у парня имелась, в отличие от здравого смысла. Впрочем, и оный постепенно нарастал в процессе набивания шишек. Глядишь, лет через десять-пятнадцать что-нибудь приличное вырастет. Или не вырастет, тут, как карта ляжет. Сами понимаете, в пятнадцать лет самая дурь начинается, и как подросток из неё выплывет, не знает никто.
Даже кот.
Собственно, кот не знал не только о том, что ждёт в будущем Митю, но даже то, во что выльется его вынужденный поход. Да, он благополучно добрался обратно к Клавдии Степановне, насладился стенаниями оной насчёт того, что бедного котейку теперь надо вычёсывать. С трудом, но пережил мытьё специальным шампунем. Почти…
— Хваутит! — воскликнул он, не выдержав измывательства.
В прямом и переносном смыслах этого слова, между прочим!
— Терпи, казак, атаманом будешь, — откликнулась бабуля, ещё не поняв, что, собственно, произошло.
Митька, кстати, оперативно смылся, едва принёс кота, и человеческой речи от него уже не услышал. А жаль, возможно, тогда Барс не попал бы в руки учёного и не принялся молиться кошачьему богу, который…
Впрочем, об этом чуть позже.
— Я не коза, я коут! — возмутился Барс, неверно истолковав слово «казак».
— Что? — а вот тут-то до Клавдии Степановны и дошло, с кем и как она разговаривает. — Батюшки святы! Ты ли это, Барсик?
— Я не Барсик, а Барс, — гордо ответствовал кот, одним мощным движением выпрыгивая из тазика, воспользовавшись взволнованным состоянием своей хозяйки.
Всю забрызгал её, пока она стояла с трясущимися руками и пыталась осознать новые опции своего питомца.
— Боженька, спаси и сохрани! — принялась креститься Клавдия Степановна, лихорадочно размышляя, как же теперь быть?
Женщиной она была не то, чтобы суеверной, но стрессовые ситуации переносила плохо. А тут, как назло, сон ей накануне приснился, как она от чёрта бегает и святою водой его отгоняет. Взглянула на тазик…
Нет, ну там-то вода самая обыкновенная, да и кошки в принципе воду не любят, тут уж сложно придраться. Может, ей всё-таки послышалось?
