И снова повисла тишина — страшная, нерушимая. Даже Горо всхлипывать перестал. Даже убитые горем невестки де Орво подняли головы, потерянно оглядываясь по сторонам.
— Марита… — мягко сказала я. Я не хотела жалеть ее, но невольно почувствовала, что мне жаль. — Тристан не мог сделать ребенка Агате. Отец хотел, чтоб Тристан был полноправным наследником, потому мама усыновила его… и влила кровь и силу Тормундов. Но… Лучше б они этого не делали! Раньше об этом не знали, но последние исследования показывают, что такое вмешательство в порядок наследования не проходит дароми и всегда имеет… побочные эффекты. Мама потеряла годы жизни и рано умерла, а брат… не мог иметь детей. У нас сперва была мысль, что Тристан мог оказаться удачным исключением — ведь даже после обряда он как-то сумел зачать вашего ребенка. Но увы, теперь понятно, что на этом — все. Бедный малыш не выжил, а Тристан не смог бы сделать еще одного: хоть Агате, хоть любой другой женщине. Я говорила тебе: он был бесплоден.
— Ты… Ты же врешь? — Марита растянула губы в безумной улыбке.
Я только покачала головой.
— На ближайшем закрытом заседании Имперского совета будет внесено постановления о полном запрете введения новых людей в алтарные роды иначе как традиционным образом, через ребенка. Вмешательство в эти процессы признано слишком опасным. — тихо сказал Трентон.
— Нет… — Марита поднесла дрожащие пальцы к вискам и упрямо выкрикнула. — Нет, не может быть, вы оба врете, врете, врете!
— Да не врут они. — из-за стойки буфета, переваливаясь, выбрался хмурый О’Тул. — Если кому тут и врали — так мне! Обещали, достану брачный договор из сейфа, и мое последнее желание роду де Молино будет исполнено, эта вот… — он махнул шляпой в сторону Агаты. — Клялась, как мать будущего наследника! Думал, от старых долгов освобожусь, договор принес… а желание не списалось! Как держало, так и держит! Вот и выходит, что надули меня, никакая Агата не мать наследника, только зря старался! — старый лепрекон гневно упер руки в бока.
— Мы это потом обсудим! — теперь уже многообещающим взглядом одарила его я.
Старый пройдоха прекратил пыжиться и стушевался.
— Агата? — Марита устремила на дочь испуганный, неверящий взгляд. — Ты… ты же не могла соврать мне, девочка!
Безгласная Агата подняла голову… и вдруг заорала, как торговка на рынке:
— А что мне было делать? Ты сама во всем виновата, это ты отправила меня в ту Академию! Ты сказала, я там мужа найду, ведь раз я твоя дочь, значит, почти де Молино! А он сказал, что я его обманула, я не настоящая де Молино и алтаря у меня нет! Что ему нужна аристократка, с алтарем, потому что у его отца фабрики, а у него самого — проекты, под которые нужна эта… энергия! А я тупая, если думала, что без алтаря он стал бы терпеть мои капризы! А я не капризничала, я просто хотела испытать его любовь! А он сказал, оплатит, если я решу избавиться от ребенка, а если нет, чтоб я жила как знаю, а ему плевать! А я… я не знала, как тебе сказааать! — губы Агаты расползлись в плаче. — Ты бы стала меня ругаааать! А тут тебя не было, а Тристан напииился! Я читала в гостиной, а он вылез, с бутылкой, начал звать меня Маритой, говорил, какая ты красивая и как он перед тобой виноват! А потом… потом…
Вся станция замерла, обратившись в слух.
— А потом он… заснул! — выпалила Агата. — Прямо на полу, на ковре! А я подумала, что если я разденусь, и лягу рядом, то можно сказать, что ребеночек от него… И ты будешь злиться на негоооо! А не на меняяяя! — лицо ее скомкалось как мятая салфетка, и она заревела. — А ребенок… сказала бы, что недоношенный!
— Хорошо, что не сказала, особенно Тристану! Милый братец мог решить, что и вправду спьяну… такое натворил… и потащил бы тебя к алтарю. А тот бы выжег ребенка прямо из твоего живота.
— Как… выжег? — растерялась Агата.
— Так он же алтарь, а не человек, чтоб быть милосердным! Увидит, что чужого ребенка пытаешься подсунуть, и сожжет. — пояснила я.
— А… а я? А со мной?
— Как думаешь, что с тобой будет, если твой ребенок вспыхнет внутри тебя? — криво усмехнулась я. Даже мне думать о таком жутковато. И малыша жалко… Вот же ж дура! То ли Агата… то ли я…
Агата несколько мгновений постояла — глаза ее становились больше, больше… видно, до нее доходило, в какой опасности она была. Повернулась к матери и завизжала:
— Ты! Ты ничего мне такого не рассказывала! Не объясняла! Из-за тебя все!
— Я… Ты… — Марита открывала и закрывала рот, будто захлебываясь и вдруг взвыла. — Идиотка! Ты мне не дочь! Я из-за тебя, дуры, мужа убила! — и кинулась на Агату, хватая ту за волосы.
— Помогите! Спасите! Оттащите ее! Она сумасшедшая! — вопила Агата, неловко отбиваясь от матери.
— Э-э… уважаемые гончие… быть может, вы все-таки… — пробормотал Ярвуд.
— Горничные, полковник, горничные… — отрезала старшая горничная. — Леди в истерике — действительно, наша задача. Простым солдафонам с этим не справиться. — и властным взмахом руки указала на визжащих мать и дочь. — Девочки!
— Леди Марита де Молино, успокойтесь и… вы арестованы за убийство! — горничные метнулись к ним.
— А… у нас в доме тоже работают… такие вот… горничные? — Эрика опасливо поглядела на девицу в кружевной наколочке, выдергивающую Мариту из драки, и заламывающую ей руки за спину.
— Разве вы ими недовольны? — мягко спросила я. — Они плохо моют полы? Или чистят каминные решетки?
— Нет, но… — промямлила барышня.
— Я создала имперских горничных еще во время войны. — я в задумчивости взяла под руку молчаливо поджидающего меня Трентона.
— У главы нашей разведки похитили дочь. — сказал он. — Алеманской шпионкой оказалась ее собственная гувернантка. Теперь вот гильдия дорожников отказалась принимать в дома своих магов имперских горничных… и что же? К ним начали устраиваться наемные убийцы.
— В домах, значимых для империи, не может быть случайных людей. — сказала я. — Там, где нет моих, обязательно появятся чужие.
На самом деле мои девочки тоже мастерицы появляться, и не только в имперских домах… но обсуждать эти их свойства и особенности я не собиралась.
— Может, пойдем, наконец? — хмыкнул Ярвуд, подставляя мне локоть с другой стороны. — Пострадавшим нужна помощь… А победителям — обед и южное вино!
— Да, пойдемте… Улаф! — воскликнула я, найдя глазами словно сросшегося со стеной гарнизон-командора. — Кузен Улаф! Неужели думаете, про вас забыли? Это мой дальний кузен со стороны Тормундов, гарнизон-командор Улаф Рагнарсон. — просветила я Ярвуда, и не меняя тона закончила. — А теперь взять его!
Ярвуд тут же кивнул своим людям.
— Что вы делаете, полковник Ярвуд! — возмущенно вскричал Улаф, когда его с двух сторон схватили за руки.
— Командор Рагнарсон? — вздернул брови Ярвуд.
— Как это прикажете понимать? — он попытался рванутся из рук солдат.
