Но, приглядевшись, Рэд заметила некоторые перемены. На алтарях и у мраморных ног Гайи мерцали темно-серые свечи. Рэд нахмурилась – она помнила, что свечи должны быть красными. Тьма за статуей, где за полупрозрачным занавесом находилось второе помещение, в котором хранились обломки страж-древ, казалась глубже, чем раньше. Например, второе помещение увеличилось в размерах.
Нив нигде не было видно.
Опасения сжали горло Рэд. Она прокралась вперед между изображениями Вторых Дочерей и Пяти королей.
– Нив?
– Я здесь, – донесся из-за статуи приглушенный занавесом голос сестры.
Это напомнило Рэд день перед жертвоприношением. Нив врывается через залитый утренним солнцем проем, огонек свечи в ее руках дрожит, и она хриплым голосом последний раз умоляет ее сбежать.
Тогда – нет, а вот сейчас Рэд очень захотелось сбежать отсюда.
Она осторожно прошла вглубь Святилища, отодвинула занавес – свечи позади нее замерцали под порывом воздуха.
Второе помещение Святилища действительно стало намного больше, чем раньше. Но не от этого у Рэд свело кишки, не это заставило ее в ужасе открыть рот.
Помещение было забито страж-древами.
Ветви впивались в пол, а покрытые пятнами теневой гнили корни оплетали потолок. Лес, перевернутый вверх тормашками. На белоснежной коре алели отпечатки многочисленных ладоней.
Лес, воткнутый в скалу, залитый кровью. Страж-древа, но перевернутые, так что сама их суть была искажена, чтобы магия, запертая в Тенеземье, могла освободиться. Частицы Диколесья, оторванные от него и собранные здесь, превращенные в нечто ужасное. Сила, запятнанная тьмой, которую она сдерживала.
Осколок магии Диколесья, засевший глубоко в груди Рэд, оплакивал оскверненные страж-древа. Беззвучный крик сотряс ее кости, заставив мышцы онеметь. Рэд поняла, что упала на колени, только когда ощутила боль в них – она ударилась о каменный пол. Но боль в разбитых коленях все равно не шла ни в какое сравнение с болью, которую излучали эти измученные частицы Диколесья перед ней. Она закричала вместе со страж-древами – высокий, пронзительный звук ударил ее по ушам.
– Видишь? – раздался холодный и ясный голос Кири.
Слезы застилали глаза Рэд, и она видела лишь размытое белое пятно и костер рыжих волос жрицы над ним на фоне больных деревьев – тех же цветов, что кора и кровь на них.
– Я знала, что здесь, в нашей роще, это сразу бросится в глаза. Диколесье глубоко запустило в нее свои корни, они все еще в ней, Нивира, и если ты хочешь, чтобы она вернулась к нам полностью, нам придется вырезать их. – Кири хищно посмотрела на Рэд, глаза жрицы заблестели. – Проклятый лес, потеряв свой якорь, ослабеет еще больше. Это может стать благословением.
Лицо Нив было напряженным, губы – твердо сжаты. Мучительная любовь сияла в ее глазах. И эта любовь делала все происходящее только хуже.
– Ты не можешь. – Рэд покачала головой, из последних сил пытаясь остановить магию, взбунтовавшуюся в ее груди – сила уже закручивалась в тугую спираль. – Нив, ты не можешь этого сделать.
С корней над их головами закапала теневая гниль. Падая на пол, капли шипели. И с каждой каплей, падающей на пол, вены на запястьях Кири наливались тьмой.
И Нив не ответила ей.
Кири вытащила из рукава кинжал, блеснуло серебряное лезвие. Она рванулась вперед, высоко замахнувшись, и вонзила его в предплечье Рэд. У девушки хватило сообразительности откатиться, чтобы не дать клинку войти глубоко, но все же Кири удалось ранить ее. Полилась кровь. «Не позволяй деревьям почувствовать вкус твоей крови», – раздалось в ее голове эхо голоса Эммона. Рэд зажала рану здоровой рукой.
Внезапно стоны отравленных страж-древ стихли, словно они услышали звук, с которым кинжал вошел в плоть Рэд.
Как будто они почувствовали запах ее крови.
Кири оторвала руку Рэд от раны, всмотрелась в алую дыру.
– Этого не может быть, – безумным шепотом пробормотала она и пронзительно закричала: – Этого не может быть! Каждая Вторая Дочь связана с Диколесьем!
Она снова замахнулась.
– Кири! – напряженным, не своим голосом произнесла Нив.
Нерешительность была написана в каждом движении ее тела, ее мысли изменили направление слишком быстро, чтобы тело могло за ними поспеть. Она широко раскрыла глаза и вытянула руки. Тьма окутывала ее запястья.
Но у Рэд не было времени выяснить, является ли происходящее частью плана Нив, или события вырвались из-под ее контроля. Молчание отравленных стражей сказало ей больше, чем их стоны; слова Эммона, всплывшие в памяти, подсказали ей, что она должна сделать.
– Если мне придется разрезать твое сердце, – продолжала вопить Кири, – чтобы найти проклятые корни, я…
Рэд потянулась и вырвала кинжал из рук жрицы быстрее, тем та успела спохватиться. Оскалившись, Рэд глубоко вспорола себе ладонь – в разрезе скользко забелели кости. Она делала это раньше только один раз и не знала, сколько крови понадобится теперь. Рэд зарычала как зверь и ударила рукой об пол.
– Давай! – заорала она Диколесью. – Разве ты не этого хотело? Возьми меня! Возьми то, что тебе так охрененно нужно!
На мгновение Диколесье заколебалось, словно бы задаваясь вопросом, как применить то, что отдавала ему Рэд. Осколок в ее груди, только что пылавший магией, остыл в этот момент нерешительности. И Рэд откуда-то знала, что ее кровь – это не все, что нужно Диколесью. Это было сложнее, чем порезать руку и приложить ее к корням. Во всем этом по-прежнему оставалась некая неизведанная ею часть, необходимость, стоявшая за простой механикой исцеления. Новое неизвестное в уравнении, включавшем лес и Вторых Дочерей. Нечто, что лес не примет до тех пор, пока она не поймет, что именно она отдает ему, во что это обойдется, и не согласится отдать это с полным пониманием.
«Подождем, что ты выберешь», – прошептал лес ей на прощание, перед тем как она проскользнула между деревьями и покинула его. Решение, которое лес принял той ночью на поляне с тремя пронизанными корнями скелетами. Диколесье и раньше брало многое, в том числе и то, что ему не принадлежало, и этого всегда оказывалось мало. Оно ждало ее выбора, и это должен был быть осознанный выбор, а не решение, принятое под влиянием паники и отчаяния.
Осколок магии в груди Рэд заворочался и спрятался глубоко, подальше от леса снаружи. Это подождет.
Все эти мысли и знания пришли из него, из осколка магии, который она носила в себе вот уже четыре года. Но сейчас Рэд не могла во всем этом разобраться. Она просто прижала окровавленную руку к полу так крепко, что ощутила забивающуюся в рану каменную крошку.
– Это святотатство. – Кири не стала пытаться вернуть себе кинжал. Она протянула руки к Рэд, жилы жрицы наливались холодом и тьмой. – Безбожная, еретическая тварь!
Рэд зажмурилась в ожидании удара этой извращенной, холодной магии и еще сильнее прижала руку к земле.
