Выбор.
Она вспомнила, как заколебалось Диколесье, когда она воззвала к нему в Святилище. Тогда Рэд поняла, что от нее требуется нечто большее – то, что Диколесье теперь возьмет только с ее согласия. Она подумала об Эммоне, изнемогающем в непрерывной борьбе со страж-древами, которые раз за разом набрасывались на нее, приходили за ней в саму Крепость. Страж-древа, которые пытались закончить что-то, начатое задолго до рождения Рэд. Она подумала о костях у корнях страж-древ – все, что осталось от всех предыдущих Вторых Дочерей, которых лес в отчаянии осушил до дна. Лес, который тогда еще не усвоил свой урок: все взятое силой рассыплется прахом, тогда как отданное по доброй воле – мощно разрастется.
Рэд подумала о корнях.
– Диколесье падет, – кривясь, говорил тем временем Солмир. – Волк умрет. Короли освободятся.
Он пожал плечами, сузил глаза и закончил полным горечи тоном:
– И каждый получит то, что хотел.
И тут Рэд озарило. Так раскрывается ночной цветок под упавшим на него светом.
Выбор должен был быть сделан, и она его сделала.
– Я впущу их, – выдохнула Рэд.
Три пары глаз с одинаковым замешательством уставились на нее, но Рэд не обратила на них внимания. Всю свою силу воли она сконцентрировала на тонкой, темно-зеленой нити магии в своей груди, потянула за нее, заставила ее расцвести, несмотря на убивающие, давящие стены вокруг. Казалось, это может убить ее, каждый толчок крови в ее венах был вызовом, но она все равно продолжала тянуть эту нить.
Рэд глубоко вздохнула и прижала свою порезанную до кости ладонь к бедру, надавила так сильно, что рана снова разошлась и из нее снова потекла кровь. Задыхаясь от боли, она ударила окровавленной рукой об пол камеры.
Кровь потекла на плиты. Всей душой Рэд надеялась, что деревья смогут учуять этот запах.
– Я хочу корни, – звонко и четко сказала она. – Я понимаю, что это значит, и я все равно хочу их, потому что я – для Волка, а Волки – для Диколесья.
На мгновение все четверо застыли в тишине, а затем раздался рев. Все заходило ходуном, словно бы миллион камней разом перевернулся, словно бы какая-то огромная тварь стремительно двигалась к ним под землей, как скользят морские создания под поверхностью воды, и лишь набегающая волна извещает об их приближении.
Корни – они кинулись на ее призыв с далекого севера, устремились к ране на ее руке, ожидающей их.
Корни взломали пол, и Диколесье, в мгновение ока придя на зов крови сквозь все разделявшее их расстояние, нырнуло в ее руку. При первом прикосновении Рэд испытала боль, но затем, когда корни вошли в ее плоть и принялись обвивать ее кости, она ощутила себя так, словно вернулась домой.
В тот день, когда Эммон отдал себя Диколесью чуть ли не полностью, лес наконец понял. И Знак, и слова на куске коры, и высосанная кровь больше не спасут его. Не дадут ничего. Рэд должна была выбрать лес.
Выбрать Эммона.
И она делала это шаг за шагом с момента их встречи.
Выбирая его черные вьющиеся волосы, руки, исполосованные шрамами, то, как приподнимались уголки его губ, когда она говорила что-то, что казалось ему смешным. То, как он сдвигал брови, когда читал, тот мягкий, глубокий вздох, который он испускал, прежде чем заснуть, и то – о Короли! – как его губы ощущались на ее губах, как он обнимал ее – так плющ оплетал стены их Крепости.
В конце концов, из всех выборов, которые ей пришлось сделать в жизни, этот был самым простым.
Семя в ней росло и росло, и ничто его не сдерживало – потому что это было ее собственное семя, по праву крови и слов.
Диколесье наконец пришло за ней тихой бурей корней, шипов и веток. Оно ворвалось в нее не как хищник, но как недостающий элемент мозаики, благодарный за то, что наконец оказался на своем месте.
Тонкий усик силы, который Рэд получила четыре года назад, устремился навстречу той магии, от которой так давно был оторван. Она глубоко вздохнула, ощутила вкус суглинка, окружавшего их, сока, текущего по пронизывающим землю корням всех растений, и меда.
Арик, худой как тень, закрыл лицо рукой. Солмир оттолкнулся от стены, оскалился.
– Тени тебя раздери…
Рэд было некогда его слушать. Осколок магии в ее груди встретился с магией, хлынувшей в тело снаружи, две силы столкнулись и расцвели, наполняя ее корнями и ветвями. Они заполнили ее легкие, вскарабкались по позвоночнику, плети вьюнка обвили внутренние органы и засеяли ее костный мозг.
Тьма за ее веками была похожа на листья. И когда тьма рассеялась, Рэд увидела Эммона. Не только его руки, не мир его глазами – но его самого, целиком. Его можно было почти коснуться рукой.
Он привстал с края кровати, на которой сидел, словно увидел ее так же ясно, как она видела его. В янтарных глазах промелькнули шок, удивление и, наконец, ужас. Он прыгнул вперед, протягивая к ней руки, губы его зашевелились, произнося ее имя… И Волк исчез. А Рэд оказалась в темнице, окутанная золотистым сиянием, и корни Диколесья оплетали ее кости.
Рэд вытянула руки, скрючила пальцы. Крохотные корешки высунулись из них, удлинились, скользнули по потолку, выбрасывая во все стороны семена и усыпая пол каменной крошкой.
Кири попыталась закрыть Солмира собой, но он отпихнул ее, тоже вытянул руки вперед и скрючил пальцы. Тени закружились вокруг них, но Рэд наполняла сила целостного, исцеленного Диколесья, и все, что ей нужно было сделать, это протянуть руку в сторону Солмира. Золотой свет окутал кулаки Короля, разжал пальцы. Солмир зарычал в агонии в каменный потолок, а свет поглощал ту единственную магию, которой он владел, – магию холода, – сводя ее на нет.
– Ты оставишь ее, – выдохнул Солмир сквозь стиснутые от боли зубы. Его голубые глаза блестели в исходившем от Рэд сиянии. – Диколесье поймало тебя, теперь ты навсегда привязана к нему. И к Волку. Ты предпочла его – ей.
Сердце Рэд, казалось, заполнило всю грудную клетку и болезненно билось о ребра и лозы.
– Если Диколесье падет и все, запертое в Тенеземье, вырвется на свободу, я потеряю их обоих.
– Ты просто не веришь в нее! – прорычал Солмир, но уже печально. – Нив лучше управляется с тенями, чем ты думаешь.
Теплота, которой был наполнен его голос, снова заставила Рэд оскалиться. Девушка сжала руку в кулак и резко дернула ею в сторону. Свет, опутавший руки Солмира, приподнял его и отбросил в том же направлении. Король упал, ударился головой о камень и затих рядом с Кири.
Сияние, исходившее от Рэд, заливало темницу. Но она уже начинала чувствовать боль – корни тянули ее в Диколесье. Лес тащил ее к себе, как тянут за веревочку воздушного змея. С потолка сыпалась каменная крошка, грохот ломающегося камня звучал как нестройная симфония.
Арик привалился к стене. Выглядел он почти как мертвец: глаза запали, скулы заострились так, что казалось, вот-вот прорвут кожу. Он отвел взгляд, словно ему было больно смотреть на нее.
