Она так мало могла сделать. Но она смогла спасти Эммона. И, возможно, вместе они смогут найти способ спасти Нив.
– Верни его мне, – прошептала Рэд.
Бог склонил голову, глядя на нее. Глаза его были одновременно чужими и знакомыми. Губы, которые она целовала, приоткрылись. Рука, которой он касался ее, напряглась. А потом девушка почувствовала все, все, через что они прошли вместе, – это хлынуло на нее, заполнило, как мозг заполняет кость.
– А что ты готова отдать за это? – спросил он ее голосом, в котором под шелестом листьев и скрежетом шипов все еще слышался голос Эммона. – Сделка, ценой которой является чья-то жизнь, требует в ответ связать свою жизнь с лесом.
Рэд прижала руку бога к своей груди, за которой, как кролик в силках, трепыхалось сердце.
– Однажды мою жизнь уже связали с лесом. Привяжи ее снова.
Диколесье, золотое и сияющее, смотрело на нее глазами Эммона.
– Я люблю тебя, Эммон. – Рэд еще сильнее прижала его руку к груди, словно могла впечатать это знание в его кожу. – Помнишь?
И когда корни потекли из его руки в нее, она поняла, что он помнит. Из пальцев Эммона вырвался поток золотого света, заполняя промежутки между ее ребрами, пустоты в ее легких. Паутина корней Диколесья аккуратно разделилась на две части, корни заполнили ее вены, обвили позвоночник. Он отдал ей себя целиком, теперь она была не якорем, но судном. Половина леса теперь была в ее костях.
Рэд выдохнула. Ощутила на губах привкус зелени, а также вкус Эммона, который не могла забыть. Бог тоже глубоко вздохнул. Рэд почувствовала, как Диколесье растаяло, ушло из его тела – и оставило вместо себя ее Эммона.
Ну, по большей части – ее Эммона. Большая часть Диколесья покинула его тело. Но эта часть не исчезла – теперь она была в Рэд. Волки и боги. Границы между ними, некогда такие прочные, почти стерлись.
Когда Рэд открыла глаза, мир стал совсем другим. Цвета стали ярче, как на только что нарисованной картине. Ее кожа зашипела. Рэд взглянула на их переплетенные руки и ахнула. Тонкая сеть корней ощутимо пульсировала под ее кожей, простираясь от локтя до середины руки, похожая на завитки упавших в воду темно-зеленых чернил. Ее Знак, свидетельство Сделки, которую заключила не она, превратился в печать того договора, в который она вступила по собственной воле.
Рэд глянула на Эммона. Он так и остался выше, чем был. Полосы коры обвивали его предплечья. Зеленый ореол окружал янтарные радужки. Два крошечных рога торчали на лбу сквозь темные волосы. Они оба были людьми, но теперь оба изменились, став сосудом для всего Диколесья, а не только его корней.
Но эти глаза знали ее. И губы, которыми он коснулся ее губ, тоже знали ее.
Позади них, там, где раньше находилось Диколесье, теперь был обычный лес. Золотая осень пылала в кронах, увенчанных красными и желтыми листьями. Лес все еще светился памятью о магии, но самой магии в нем больше не было. Вся она – страж-древа и сеть их корней, сдерживавшая тени, – теперь были в Рэд и Эммоне.
Она снова поцеловала его, коснулась пальцами зеленой жилки, в которой короткими толчками бился пульс, и ощутила себя так, словно вернулась домой.
Голос Лиры ворвался в золотое мерцание, вернув их в реальность.
– А божественность вам идет, Волки. Или мне теперь лучше обращаться к вам «Диколесье»? Вашим новым общим титулом?
– Пожалуйста, не надо, – простонал Эммон.
Рэд, застенчиво улыбаясь, повернулась к женщине. Лира стояла, обнимая Файфа за талию, чтобы удержаться на ногах. Ее улыбка была усталой, но искренней. Они двинулись к Волкам, и пусть Лира хромала, но совсем чуть-чуть. Файф молча шел рядом с ней, настороженно поглядывая на Волков. Рэд отметила, что он полностью опустил край своего рукава.
– Да и тебе тоже, Изгнавшая Чуму, – весело сказала она Лире, шагнув ей навстречу, но руки Эммона она не выпустила.
Лира поморщилась:
– Я так полагаю, это немного другое.
– Но почти то же самое, – прорычал Эммон.
В голосе его все еще слышался скрежет ветвей и шорох листьев. Он перевел взор на Файфа. Тот ответил взглядом, в котором ничего нельзя было прочесть.
Лира высвободилась из объятий Файфа и закатала свой рукав. Изогнула бровь, смерила взглядом Рэд и Эммона.
– Эта штука должна бы оставаться на месте. Разве что я пролила много крови за тот час, что валялась без сознания. – Голос ее слегка дрогнул. – Что же будет теперь, когда я больше не привязана к лесу?
Эммон пожал плечами – словно ветер прошелся по верхушкам деревьев.
– Ты прожила в Диколесье очень долго. Проживешь длинную жизнь и без него. Магия глубоко пропитала тебя и покинет не сразу, – и добавил мягче, так лист шуршит о мостовую: – Теперь ты можешь наверстать все упущенное.
Улыбка появилась на ее губах. Тонкое лицо просияло. Лира опустила рукав обратно.
– Что ж, отлично. Именно этим я и займусь.
Файф искоса взглянул на нее, но промолчал.
На холме позади них зашевелился Вальдрек. Лир помог ему подняться – ноги мужчины дрожали. Лицо Лира, все в крови, натекшей из раны на лбу, производило ужасающее впечатление, но он был бодр и весел. Эммон сжал руку Рэд, и они подошли к Вальдреку и Лиру, которые негромко переговаривались. Кири, лежавшая на мертвой траве, так и не пришла в сознание. Но она была жива – грудь ее поднималась и опускалась. Рядом с ней стоял Раффи, скрестив руки на груди, и смотрел на жрицу с нескрываемым презрением.
– Я посажу ее на первый же корабль на Рильт, – сказал он подошедшей Рэд. – Тени меня раздери, я не заявлюсь в столицу Валлейды с беспамятной Верховной жрицей и вестью, что их королева пропала. Иначе и первых заморозков не увижу.
Рэд поджала губы. Корни на ее руке тускло заблестели золотом.
– А если о том, что она пропала, узнают и во Флориане, там вообще начнется хаос. И Арик… – Голос Раффи дрогнул, но он продолжал, старательно избегая смотреть на Рэд. – Ты-то понятно, ты теперь несешь в себе все это проклятое Диколесье, на тебе лежат другие обязанности…
– Она все еще моя сестра, Раффи, – резче, чем хотела, ответила Рэд. Мертвая трава у нее под ногами чуть позеленела. – Я найду ее, – прошептала девушка. – Не знаю как, но я найду ее и верну. Вот моя обязанность.
Он прищурился, заметил Знак на ее руке и зеленую траву вокруг. А потом медленно кивнул.
Рэд наставила палец на Кири. Высокая трава сплелась в веревки, прочные, как проволока, и обвила руки и ноги жрицы. Рэд хотела спросить, нужна ли ему еще какая-нибудь помощь, но Раффи поднял Кири, забросил на плечи и, не оглядываясь, двинулся к деревне. Рэд провожала его взглядом, пока его силуэт не стал неразличим в лучах встающего солнца, а затем вернулась к остальным.
– Значит, вот и все? – слова выходили у Вальдрека смазанными, взгляд был отстраненный, но в целом он, судя по всему, не пострадал. – Диколесье больше не может нас сдерживать, потому что теперь Диколесье… это ты.
