Эммон пожал плечами:
– Как-то так.
– Так мы теперь можем вернуться? – На губах Вальдрека появилась улыбка, взгляд стал более осмысленным. – Раздери меня Короли и тени!
– Не все захотят. – Одной рукой Лир поддерживал Вальдрека, второй провел по собственному окровавленному лбу. – Некоторые останутся. Жизнь в обычном мире – совсем другая, и они побоятся не вписаться в нее.
Вальдрек пожал плечами, ненавязчиво стряхнул руку Лира, показывая, что уже и сам в силах держаться на ногах.
– Я думаю, этому можно научиться. – Он направился к лесу. – Вот сейчас сообщим всем новости, тогда и посмотрим, каково это – жить в обычном мире.
Лир закатил глаза, но без насмешки, добродушно. Кивнув остающимся, он последовал за Вальдреком и скрылся за деревьями.
Их осталось только четверо – живших вместе в Крепости. Битва и те перемены, которые она принесла, что-то изменила между ними, отдалила друг от друга, и некоторое время они просто молчали.
– Мы можем отправиться куда угодно, – промурлыкала Лира.
Файф стиснул зубы, но она этого не заметила. Лишь приподняла бровь, глядя на Рэд и Эммона.
– Вы можете отправиться куда угодно. Это, должно быть, очень удобно – носить Диколесье внутри себя.
– «Удобно» в данном случае будет некоторым преувеличением, – пробормотал Эммон.
Лира ухмыльнулась.
– Хотя я понимаю, что, в принципе, могу идти куда угодно, – сказала она, – но вдруг поняла, что эту ночь хочу провести в своей собственной постели. – Женщина обернулась, потянув Файфа за рукав. – Пойдем. Не будем путаться под ногами у богов.
Файф молча последовал за ней. На границе леса он погладил ее по плечу и взял за руку. Их пальцы переплелись.
Эммон и Рэд наконец остались одни.
Эммон взял Рэд за руку. Она прижалась к его плечу.
Она едва стояла на ногах от усталости и тревоги – за сестру и за то, что еще может поджидать их всех. Но сейчас, хотя бы на миг, Рэд позволила себе почувствовать удовлетворение. Так или иначе, но они справились.
Ее двадцатый день рождения, казалось, был в какой-то далекой прошлой жизни.
Рэд криво усмехнулась:
– Помнишь нашу первую встречу?
Эммон провел пальцами по ее волосам, среди темного золота которых теперь вились крохотные прядки плюща.
– Когда ты впервые напоила мой лес кровью? – уточнил он. – Или когда ворвалась в мою библиотеку?
– Я имела в виду библиотеку, – ответила Рэд. – Тогда ты сказал мне, что у тебя нет рогов.
Она протянула руку к крохотным острым рожкам, которые торчали из его темных волос – остатки огромных, ветвистых рогов, которые он носил, пока был богом.
– Иронично получилось.
Он засмеялся – словно ветер засвистел в ветвях.
Их истосковавшиеся губы нашли друг друга. Эммон поднял ее и закружил. Водоворот ярких листьев взметнулся вокруг них. Эммон опустил Рэд на землю. Они прижались друг к другу головами, вдыхая один и тот же воздух, – Госпожа и ее Волк, и на данный момент ничего, кроме этого, им было и не нужно.
– Пойдем домой, – промурлыкал Эммон.
И, рука в руке, Стражи пошли через свое Диколесье.
Эпилог
Рэд
Раму зеркала сплошь оплетали пряди золотых волос, расходясь во все стороны, как лучи расходятся от солнца. Кровь, которой была обильно полита рама, казалась ржавчиной на позолоте. Груда неровно откушенных ногтей лежала на деревянном полу перед зеркалом. Рэд сидела на пятках, положив руки на колени. Широко раскрытыми глазами она вперилась в черную поверхность, пытаясь заставить серебряный клуб дыма снова закружиться на ней.
«Покажи мне мою сестру. Покажи мне».
Но зеркало оставалось пустым и плоским.
Рэд подняла кулак, словно собиралась ударить его, расколоть гладкую поверхность, которая отказывалась открыть ей Нив. Но вместо этого она согнула пальцы, низко, болезненно простонала, уронила руку обратно на колени и закрыла глаза.
– Ничего? – мягко спросил Эммон, подходя к ней и подавая бокал вина. Рэд взяла его. Эммон положил руку ей на плечо, ободряюще сжал. Девушка отпила вина. Тепло скользнуло по горлу, размягчая застывший там тугой комок, разлилось по телу.
– Ничего, – подтвердила она.
Страж вздохнул, посмотрел на зеркало так, словно, как и Рэд, хотел разнести его вдребезги.
– Мы ее найдем, – сказал он.
Вот уже неделю муж успокаивал ее этими словами.
– Мы найдем способ.
Из уст любого другого это прозвучало бы неискренне. Но это говорил Эммон, и Рэд знала, что он слов на ветер не бросает. Он сделает все, что в его силах, чтобы помочь ей найти Нив.
Но дни шли, а им так и не удавалось продвинуться в этом направлении ни на шаг, и его слова утешали ее все меньше.
Эммон протянул ей руку, и Рэд приняла ее. Он поднял ее, прижал к груди. Щека Рэд приникла к тому месту, где билось – с таким шорохом опадают листья – его сердце. Эммон коснулся губами ее лба.
– Пойдем. Тебе совершенно необязательно все время торчать в башне.
Бросив последний взгляд в зеркало, Рэд позволила ему увлечь себя к лестнице и вывести из башни. Они миновали ворота и двинулись в лес, держась за руки. Диколесье теперь было в них, но магия глубоко пропитала лес и покинула его не сразу. Лес сиял всеми красками осени, тогда как остальную часть Валлейды уже давно замело снегом. Это было не совсем вечное лето, о котором говорилось в сказках, но, похоже, осень им подходила больше.
В лесу теперь было тихо. Ему больше не были нужны слова, которые так дорого обходились, чтобы общаться со своими Стражами. Рэд ощущала Диколесье в себе – присутствие другого сознания, которое мыслило совсем иначе и кардинально отличалось от ее собственного. Часть ее тела словно жила сама по себе, как если бы при взгляде в зеркало на свою руку она видела ее немного не такой, как при взгляде на саму руку.
Божественность – необычная штука.
Так они шагали в уютной тишине, пока не вышли на опушку леса. Вдалеке уже виднелись стены Края. Судя по звукам, в городе все еще кипела жизнь. Вальдрек собирался отвести часть жителей в Валлейду через несколько недель, но к этому походу требовалось хорошенько подготовиться. И Лир оказался прав – не все захотели покинуть родные стены.
Рэд нахмурилась:
– Вальдреку снова нужна помощь в подготовке?
– Не совсем. – Эммон поднес ее руку к губам, поцеловал костяшки пальцев. – Я мог бы поговорить с Ашейлой, – выдохнул он прямо в ее кожу. – О замене некоего плаща.
Последнюю неделю у нее было мало поводов для радости, но все, которые были, – благодаря Эммону. Губы Рэд изогнулись, коснулись его губ. Надежда снова вспыхнула в ее груди.
