– А ты знаешь, что это не имеет значения.
Айла выпрямилась. Отблески пламени свечей плясали в ее глазах.
– Ты думаешь, я хотела выйти замуж за твоего отца? За мужчину вдвое старше меня, вся заслуга которого заключалась в том, что он продержался при дворе достаточно долго, чтобы вступить на престол, и умер, не успев узнать, что заделал мне двойню? Брак Первой Дочери всегда заключается из политических соображений, тому масса прецедентов. Ты не исключение. – Айла допила остававшееся в бокале вино. – Исключений не будет ни для одной из вас.
– Арик любит Рэд. – Нив хотелось швырнуть эти слова в лицо матери как латную перчатку, но для этого они оказались слишком хрупкими.
Тем не менее какую-то струну в ее душе затронуть удалось, что-то, звеня, оборвалось под всегдашней маской безразличия королевы. Айла безвольно сложила руки на скатерти перед собой и закрыла глаза, прерывисто дыша.
– Тогда он еще глупее, чем я думала, – открыв глаза и глядя в пустоту перед собой, произнесла она. Потом медленно, с усилием поднялась из-за стола. – Для тебя, Нивира, это может быть даже полезно. Глупыми людьми легко управлять.
Королева покинула обеденный зал, шлейф ее синего, как лед, платья тянулся вслед за ней по мраморному полу. Двигалась она неловко, как кукла с разболтавшимся механизмом, но вряд ли кто-нибудь еще, кроме Нив, смог бы это заметить. Первую Дочь обучали той же царственной, величественной манере двигаться, и теперь она видела, что эти шестеренки вращаются вразнобой.
Нив ухватила с центра стола едва початую бутылку вина и принялась пить прямо из горлышка. Когда в бутылке остался лишь осадок на дне, она, покачиваясь, поднялась. Комната закружилась, но не было никого, чтобы изящно подать принцессе руку, на которую она могла бы опереться. Обеденный зал был пуст. Не было даже слуг, готовых подать и принести все, что может потребоваться венценосным особам, которые должны были ожидать распоряжений, стоя у дверей. Должно быть, отвратительные манеры, которые позволила себе проявить Нив, и грубый разговор, состоявшийся между ней и матерью, напугали их. На пьяную голову мысль об перепуганных слугах казалась почти смешной.
Нив медленно вышла в холл, держась поближе к стене, чтобы опереться на нее, если вдруг возникнет такая необходимость. Она не знала, который теперь час, но понимала, что уже очень поздно. В окнах царила бархатная тьма, в которой поблескивали огоньки звезд. Окна здесь выходили на север, в сторону Диколесья. Нив хотела плюнуть в ту сторону, но проделала это так энергично, что едва устояла на ногах. Конечно, причиной тому была почти полная бутылка вина, которая плескалась теперь внутри нее.
Краем глаза Нив заметила что-то красное и белое; силуэт стремительно промелькнул и исчез за углом. Было в нем что-то очень знакомое; Нив была уверена, что сразу узнала бы человека, если бы не была так пьяна. Нахмурившись, она тоже свернула за угол.
Где и столкнулась со жрицами – их тут было человек двадцать, даже больше, чем в той процессии, с которой они с Раффи столкнулись вчера, все со свечами. Само по себе это не вызывало удивления – жрицы Закона часто ходили с алыми молитвенными свечами. На первый взгляд Нив показалось, что свечи у жриц черные, и она решила, что те проводят какой-нибудь ритуал прощания, вечерю или часть похоронного обряда, которую нужно исполнять ночью. Глаза ее сузились, когда она поняла, что свечи жриц – не черные, а темно-серые, цвета пепла. Или теней.
Процессия бесшумно двигалась по холлу, направляясь к садам. Возглавляла их рыжеволосая жрица. Кири. Кто же еще!
– Эй, вы! – Нив едва узнала свой собственный голос – слова выходили невнятно и смазанно, как у форменного забулдыги. В нормальном состоянии она бы сгорела от стыда – Первая Дочь разговаривает таким голосом! – но, к счастью, сейчас смутно помнила, что это вообще такое.
Застигнутые врасплох жрицы застыли на месте, как дети, пойманные за кражей варенья. Все головы повернулись в сторону Кири, ожидая примера, как им теперь себя вести. Но та осталась абсолютно невозмутимой. Медленно – слишком медленно для искаженного вином восприятия Нив – она повернулась к Первой Дочери. Сегодня Кири опять надела ожерелье из обломков священного дерева. Почти незаметные во мраке, черные щепки казались нитями тьмы, протянувшимися по белым одеждам жрицы.
Мгновение Кири и Нив в упор смотрели друг на друга. Легкая острая улыбка приподняла уголки рта жрицы, она перевела взгляд на одну из своих сестер по Ордену и кивнула. Процессия двинулась дальше по коридору, по-прежнему не производя ни звука. Взгляд холодных голубых глаз снова вернулся к Нив.
– Чем могу помочь, ваше высочество?
Мгновенная вспышка гнева, охватившая Нив, уже прошла. Слишком уж это все было странно – жрицы в темноте, безмолвные, да еще эти странные свечи цвета теней у них в руках…
Гнев уступил место любопытству.
– Я видела тебя вчера, – пробормотала Нив. – Ты разговаривала с Ариком.
– Разговаривала. – Пламя свечи отбрасывало глубокие тени на лицо Кири, и разобрать его выражение было невозможно.
– Чего он хотел?
Ни один мускул не дрогнул на лице жрицы. Отблески ее серой, как тень, свечи плясали в ее глазах.
– Того же самого, что и ты той ночью в Святилище.
Нив вздрогнула всем телом.
– Однако ему ты сказала, как ее спасти.
Кири промолчала. На стене дрожали их тени, отбрасываемые ее серой свечой.
– Но откуда тебе это известно? – Голос Нив в темноте звучал тихо и почти жалобно. – Откуда тебе известно, что произошло с Рэд, откуда тебе известно, как ее вернуть? – Голос ее задрожал, и Нив сглотнула. – Мне ты этого не сказала, хотя я спросила первой! Почему?!
Кири благоговейно коснулась черных обломков дерева в ожерелье.
– Задолго до того, как я вступила в ряды жриц Закона, – тихо сказала она, – с самого детства я служила Королям. Они научили меня искать истину, проникать в самую суть вещей. Не каждому по плечу это знание, ваше высочество. Истина страшна и изменчива. – Кири непроизвольно сжала свое ожерелье. – На этом пути преуспеет только осторожный. Перед тем как выйти на свет, многое нужно сделать во мраке.
– Мне это по плечу. – Нив осторожно кивнула, отчетливо ощущая, что чуть более резкое движение приведет к вспышке чудовищной головной боли. – Мне нужна истина, Кири.
Кири окинула ее оценивающим взглядом своих холодных голубых глаз в тишине, под колеблющимся светом свечи. Снова стиснула осколок черного дерева у себя на шее. По пальцу потекло что-то темное, резко пахнущее медью. Кири прижала пораненный палец к осколку дерева, закрыла глаза, словно прислушиваясь к чему-то. Вскоре пальцы ее на обломке священного дерева разжались. Кири открыла глаза.
– Идемте. – Кири снова медленно двинулась по коридору. Свеча, единственный источник света, трепыхалась в ее руках и все больше удалялась от Нив, оставляя ее в темноте. Нив второй раз задалась вопросом, сколько же уже сейчас времени. Явно было очень поздно, но почему-то ни один из настенных светильников не горел.
