Сила смерти и разложения.
Любой, увидевший эту магию в действии, согласился бы сотрудничать.
Нив, все еще не вполне согласившаяся с условиями сделки, которую предлагала Кири, закусила губу.
– Таким образом, назначение Верховной жрицей получается платой лишь за отсрочку свадьбы, которой не желает ни одна из сторон.
– Почему только за отсрочку, Нивира? Став Верховной жрицей, я буду располагать довольно сильным влиянием на твою мать. И, может быть, его хватит, чтобы заставить ее вообще отказаться от этой идеи. – Кири помолчала и добавила: – Может быть, этого влияния хватит даже на то, чтобы направить мысли королевы в другое русло. Выбрать тебе в супруги кого-то совсем другого.
Смутная надежда забрезжила перед Нив. Первая Дочь сглотнула.
– Вот это был бы приятный результат.
– Довольно-таки приятный.
Кири протянула руку и снова коснулась изгороди, на этот раз почти рассеянно. И снова вены на ее запястьях потемнели. Снова морозный запах – и мертвый, скрученный лист.
Легкий ветерок бросил его к ногам Нив. Она сделала шаг в сторону, не желая, чтобы он коснулся ее.
– Ну же, Первая Дочь. – Кири снова спрятала руки в рукава. Вены на них стремительно светлели. – Что за детская боязливость? Ты тоже так сможешь, если захочешь. Все, кто дал свою кровь, могут.
– Нет, спасибо, – ответила Нив холодно-официальным тоном, хотя пульс ее участился. – Сила для меня не важна. Все мои мысли только о том, чтобы ослабить Диколесье, заставить его разжать свою хватку настолько, чтобы Рэд могла выбраться оттуда.
Глаза жрицы блеснули, словно она хотела разочарованно закатить их, но сдержалась.
– Ну что ж. Хорошо. Заверяю тебя – Диколесье слабеет. И это должно ослабить его связь с твоей сестрой. Мы обе имеем то, что хотим.
Мертвый лист трепетал над плитками, которыми была вымощена дорожка. Ветер поднял его и понес дальше.
– В любом случае, – сказала Кири, – это будет достаточно впечатляющей демонстрацией силы, которая поможет нам получить наше зерно.
Она улыбнулась, зубы блеснули в слабом солнечном свете.
– Я не удивлюсь, если мы сможем повысить цену за молебны, когда чудо произойдет и молва об этом разлетится по всему континенту. Да, каждая из нас получит то, что хочет, как мне и пообещали.
У Нив мурашки побежали по спине. Их религия представляла собой смешение самых разных противоположностей – вполне материальных доказательств и непонятно на чем основанной веры. Диколесье и Вторые Дочери, лес и плоть, и все это шло рука об руку со страхом перед теневыми тварями и твердой верой в то, что Короли оказались в ловушке и их нужно освободить. По какой еще причине они могли не вернуться? Что еще могло заставить их отправиться в Диколесье пятьдесят лет спустя после заключения Сделки, если не какое-то подлое предательство со стороны леса – предательство, которое выдернуло Королей из мира, который они спасли? В истории было полно пробелов, которые невозможно было понять, поэтому люди заполняли их сами, и религия разрасталась поверх фактов, как гниль на упавшем дереве. Четырех веков хватило, чтобы факты и вера слились воедино, твердые доказательства и сказки превратились в святые истины. Но эта сила… Это перекручивание одного из краеугольных камней их веры, которое заставило скрытую в нем магию вырваться наружу – и использование этой магии в качестве неоспоримого доказательства. Это объединение двух крайностей, спаявшее их воедино таким образом, который одновременно пугал и будоражил Нив, она игнорировать не могла.
Странным образом в осквернении столпов веры она нашла саму веру.
Нив резко кивнула жрице:
– Что ж, кажется, у нас есть план.
Она повернулась на каблуках и зашагала прочь, обратно к дворцу.
Позади нее ветер подхватил мертвый лист и закрутил его в воздухе.
Глава пятнадцатая
Шум за дверью не походил на вежливый стук. Рэд, хмурясь, оторвалась от книги. По ее ощущениям, было далеко за полночь. Несколько часов назад она вместе с Файфом и Лирой поужинала яблоками, ломтиками твердого сыра и грубым хлебом. После того как они вернулись в Крепость, Эммон поднялся по лестнице, видимо в свою комнату, и с тех пор она его не видела. Рэд рассказала Лире, что Эммон тяжело ранен, но та ее беспокойства не разделила.
– Эммон привык проливать свою кровь, – сказала Лира, нарезая яблоко. – Он знает, как позаботиться о себе в таком случае.
– А ты могла бы исцелить его? Ну, если бы это понадобилось?
– Не тем способом, о котором ты, видимо, думаешь. Моя и Файфа связь с лесом для этого недостаточно сильна. – Лира изогнула изящную бровь. – Исцеление ран – это только для вас двоих.
Это заставило Рэд замолчать до конца трапезы. Ела она мало, а на пути в свою комнату несколько раз потрогала то место на своей щеке, где когда-то была исцеленная Волком рана.
И вот теперь, когда после ужина прошло уже несколько часов, за дверью раздавались непонятные звуки. Нет, это не было вежливым стуком. Как будто что-то скользило по дереву. Будто кто-то медленно царапал ее гвоздем.
В детстве Рэд с сестрой любили пугать друг друга. Рэд обычно пряталась за занавеской, откуда и выпрыгивала на свою ничего не подозревающую близняшку. Нив действовала более изощренно. Как-то раз она целый час скребла ногтями по ножке своей кровати, напугав Рэд до такой степени, что та принялась звать няню.
Вот на что был похож звук, который она сейчас слышала, кто-то скребся под дверью.
При мысли о Нив сердце ее сжалось. Она прогладила пальцем разворот книги.
– Привет?
Нет ответа. На мгновение Рэд представила Эммона – как он привалился к ее двери в своей окровавленной рубашке. Эммона, в конце концов решившегося принять от нее исцеление своих ран. Это мало походило на правду. Но все же она, выругавшись, встала и открыла дверь.
Зал был пуст. Свет, падавший из высокого прозрачного купола над ним, озарял только изгибы листьев и острия шипов. Даже когда небо было светло-лиловым, находиться в коридоре было тревожно. В глубоком фиолетовом сумраке лесной ночи напряжение, висевшее в нем, было почти ощутимым.
Рэд сглотнула, отступила к порогу, потянулась рукой к краю двери, чтобы захлопнуть ее. Но вместо открытого пространства дверного проема ее рука неожиданно уперлась во что-то гладкое рядом с ним. Рэд медленно оглянулась через плечо.
Светлая кора. Тонкие пальцы ветвей, тянущиеся к ней сквозь мрак. Страж-древо.
Их было много, разбросанных тут и там по наполовину обрушенному коридору. Теперь, когда девушка заметила одно, она с легкостью разглядела и остальные – высокие и светлые, как обглоданные кости. Когда Рэд возвращалась с ужина, их здесь не было. Они выросли только что, предвестники новых разрывов, ведущих в Тенеземье. Сколько их открылось за те несколько часов между тем, когда она вернулась с ужина, и этой бледной, сомнительной полночью?
