Тело Нив в объятиях Рэд стало жестким, но она замолчала. Высвободилась из рук сестры, отступила на шаг.
– Ты умрешь. Если ты пойдешь к Волку, то умрешь.
– Ты этого не знаешь. – Рэд сглотнула, безуспешно пытаясь избавиться от комка в горле. – Мы не знаем, что случилось с другими.
– Мы знаем, что случилось с Гайей.
На это Рэд ничего не ответила.
– Понятно, что ты твердо решила уйти. – Нив попыталась вздернуть подбородок, но он слишком сильно дрожал для этого. – И понятно, что я не могу остановить тебя.
Она развернулась на каблуках и бросилась к двери, пронеслась мимо барельефов с Пятью Королями и Вторыми Дочерьми, мимо мерцающих свечей – бесполезных молитв. Несколько из них погасли от поднятой ее резким движением волны воздуха.
Ошеломленная Рэд взяла свечу и спичку с маленького столика. Фитилек загорелся не сразу – Рэд пришлось несколько раз выругаться себе под нос. Огонек обжег ее пальцы. Рэд почти обрадовалась боли – хоть какое-то ощущение пробилось в ее раковину, за стену бесчувственности, которую она выстроила вокруг себя.
Рэд яростно прилепила свечу у подножия статуи Гайи. Воск стекал, капал на исписанный кусок коры.
– Да чтоб тебя забрали тени, – прошептала она. – Чтоб нас всех забрали тени!
Это была единственная молитва, которую Рэд произнесла в Святилище.
* * *
Несколько часов спустя чисто вымытая, надушенная и закутанная в красное Рэд была официально благословлена как жертва Волку, обитающему в Диколесье. Придворные, все в черном, выстроились вдоль стен зала, напоминавшего пещеру. Еще больше людей толпилось снаружи. Жители столицы стояли плечом к плечу с крестьянами, которые приехали издалека, чтобы увидеть посвящение Второй Дочери в жертву.
С точки зрения Рэд, стоявшей на возвышении в передней части зала, собравшаяся толпа выглядела бесформенной массой из застывших рук, ног и неотрывно пялящихся глаз. Возвышение было круглым. Рэд сидела, скрестив ноги, на черном каменном алтаре в его центре. Вокруг нее кольцом стояли жрицы – представительницы разных Храмов со всего континента, добившиеся этой высокой чести. Все они были в своих традиционных белых одеждах. Сегодня, по случаю церемонии, к облачению были добавлены белые плащи с капюшонами, под которыми жрицы спрятали свои лица. Они стояли спиной к Рэд. Остальные жрицы, которые не были назначены прислуживать в этом ритуале, тоже в плащах, сидели на почетных местах перед возвышением.
Алое платье Рэд на их фоне резко бросалось в глаза. Оно было такого же цвета, как и то, в котором принцесса отправилась вчера на бал, но если праздничный наряд подчеркивал ее фигуру, это жертвенное одеяние представляло собой бесформенный балахон. При любых других обстоятельствах Рэд бы сочла его очень удобным. Также на нее накинули вуаль соответствующего кроваво-красного цвета, скрывавшую ее тело целиком – края вуали свешивались с алтаря. Распущенные волосы Рэд были под ней никому не видны.
Белый – для благочестия. Черный – за тех, кого нет. Алый – для агнца.
В ряду позади жриц, между Ариком и Раффи, на самом краешке своего стула, сидела Нив. Через вуаль Рэд все фигуры казались залитыми кровью.
Верховная жрица Валлейды – эта должность являлась высшей в религиозной иерархии на континенте – стояла перед Рэд. По сравнению с другими жрицами шлейф плаща Верховной был самым длинным, а плащ – самым белым. Она стояла лицом к алтарю, спиной к собравшейся публике, и шлейф ее плаща стекал с края помоста, собираясь в лужу белой ткани.
«Благочестие аж хлещет через край». – Рэд проглотила дикий, безумный смех, который начал распирать ее изнутри.
Верховная жрица шагнула вперед. Лицо ее, как и у всех остальных, пряталось в тени глубокого капюшона. Зофия занимала эту должность, сколько Рэд себя помнила. Длинные волосы жрицы так давно лишились своего первоначального цвета, что никто уже и не помнил, каким он был. Лицо ее покрывали морщины; Верховная жрица была в возрасте, хотя никто не мог точно сказать в каком – только то, что она была очень стара. В руках она нежно, как младенца, держала белую ветку. Зофия осторожно передала ветку жрице справа от себя.
Жриц учили сдерживать себя, но все же на лице каждой священнослужительницы из-под бесстрастной маски проглядывало хоть какое-то чувство. Хотя бы радость. Но та жрица, которой сейчас передали ветку, рыжая и голубоглазая, смотрела на Рэд с холодным безразличием энтомолога, наблюдающего за насекомым. Ничто не изменилось в ее глазах, когда Зофия протянула руку и, собирая в руках ярды ткани, приподняла вуаль Рэд.
Страх, который принцесса загоняла глубоко вглубь себя, едва не вырвался наружу, когда с нее сдернули вуаль – словно эта тонкая ткань была своего рода доспехом, защищавшим ее. Рэд вцепилась в край алтаря так, что чуть не обломала ногти.
– Мы чтим твою жертву, Вторая Дочь, – прошептала Зофия.
Она отступила на шаг и воздела руки к потолку. Остальные жрицы последовали ее примеру, и волна поднимаемых рук раскатилась от возвышения по всему залу.
На один короткий, ослепительный момент Рэд подумала о побеге. Забыть об осколке магии, ворочающемся в ее груди, и попытаться спасти себя, а не всех остальных. Как далеко она продвинется, если прямо сейчас бросится прочь с этого алтаря, путаясь в алом балахоне? Нападут ли они со спины? Изобьют ли, чтобы остановить? Обратит ли Волк внимание на то, что Вторую Дочь доставили к нему всю в синяках?
Она снова впилась ногтями в камень. Один из них наконец сломался.
– Кальденора из дома Андралин, – объявила Верховная жрица в потолок, начиная перечисление Вторых Дочерей. – Отправлена в двести десятом году по заключении Сделки.
Кальденора принадлежала совсем к другому дому, чем Рэд, – она происходила из Андралинов, как и Гайя. Кальденора была совсем ребенком, когда Волк принес тело Гайи на край леса. А год спустя после этого из Диколесья хлынули чудовища – твари, словно сотканные из теней. По рассказам очевидцев, то были просто ожившие кусочки тьмы, которые могли принять любую форму. К тому времени как у Кальденоры появился Знак, чудовища опустошали северные деревни уже почти десять лет и, по некоторым сведениям, иногда добирались до Флорианы и Медусии.
Поначалу никто не знал, в чем смысл Знака. Но однажды ночью Кальденора, не просыпаясь и босая, побрела в сторону Диколесья, как если бы что-то тянуло ее туда. После этого все наконец стало понятно: в чем смысл Сделки, записанной на куске белой коры, что хранился в Святилище, и что все происходящее – следствие смерти Гайи. Они отправили Кальденору в Диколесье. И монстры исчезли, растаяли, как тени.
– Сайета из дома Ториден. Отправлена в двести сороковом году по заключении Сделки.
Еще одно имя, еще одна трагедия. Дом, к которому принадлежала Сайета, в тот момент только что пришел к власти и ошибочно полагал, что только семейство, к которому принадлежала Гайя, связано условиями заключенной с лесом Сделки. Они были не правы. Выяснилось, что обязательство лежало на доме, который правит Валлейдой, вне зависимости от того, какой это именно дом.
