Бормейн. Они говорили о Бормейне, зараженном тенями. Когда Рэд видела его в последний раз, он еще мог разговаривать. С тех пор состояние его явно ухудшилось.
Рэд сглотнула и почувствовала, что у нее пересохло в горле. Ведь частично это была и ее вина – по крайней мере, она так ощущала. Разрыв она закрыла, но человека не исцелила. Бросила дело на полдороги.
«Ты начинаешь снова и снова, но никогда не доводишь дело до конца!» – крикнуло ей Диколесье в ту ночь, когда оно обрушило коридор. И оно было право.
Эммон вздохнул, высвободил руку из рук Рэд, потер свой висок.
– Почему Вальдрек не разобрался с этим? – Это прозвучало бы жестоко, если бы голос Эммона не был полон боли. – Если он все еще не поправился, Аш, остается только…
– Он зять Вальдрека, – резко ответила Ашейла. – Член семьи. Вальдрек не… не станет разбираться с этим до тех пор, пока есть хотя бы призрачный шанс, что Бормейн поправится. Иначе Элия никогда ему этого не простит.
Ашейла смотрела только на веревку, которой старательно перевязывала свертки, но все ее внимание было сосредоточенно на Волке. Она тщательно подбирала слова:
– Раньше вы исцеляли зараженных тенями. Давно.
Женщина посмотрела на Эммона в упор.
– Ты давно ходишь по земле, Волк. Но наши истории передаются из уст в уста еще дольше.
На скулах Эммона заходили желваки.
– Если бы я мог, я бы это сделал, – мягко ответил он. – Но я не могу. Больше не могу.
Взгляд Ашейлы метнулся с Эммона на Рэд. Губы Ашейлы сжались в тонкую линию, но она промолчала.
Эммон двинулся к выходу.
– Мы должны идти. Файф выдал мне обширный список.
Он шагнул через порог под свет солнца. Ашейла проводила его озадаченным взглядом. Когда она повернулась к Рэд, на лице ее была усталая улыбка. Женщина подала ей холщовую суму с новой одеждой.
– Если что-то не подойдет, загляни к нам.
Рэд перекинула сумку через плечо. Та оказалась тяжелее, чем выглядела. Рэд переминалась с ноги на ногу. На языке у нее вертелся вопрос, который она не могла точно сформулировать.
– Раньше, – запинаясь, произнесла она, – когда Эммон… исцелял людей. Как он это делал?
– Я тогда еще не родилась, – ответила Ашейла, убирая моток бечевки. – Мать рассказывала мне. С ее слов, он мог делать это одним касанием. – Ашейла вздохнула, чуть покачала головой. – Но тогда Диколесье было сильнее.
Рэд подумала о страж-древах, о черной гнили и руках на стволах, из которых вырывался свет, чтобы изгнать тень. Она кивнула, улыбнулась Ашейле и вышла вслед за Волком.
После полумрака магазина солнечный свет почти ослепил ее. Рэд остановилась, заморгала. Эммон ждал ее на крыльце, прислонившись к столбу и скрестив руки на груди. Увидев девушку, он выпрямился.
– Файф сказал, что нам еще нужно…
– Мы должны помочь Бормейну.
Эммон замолчал, в беззвучном вздохе поднял плечи, а затем ссутулился. Рэд спустилась с крыльца и остановилась на ступеньку ниже, чем стоял Эммон. Он и так был выше, а теперь прямо-таки нависал над ней. Но Рэд выпрямилась во весь рост и держалась прямо.
– Я могу помочь тебе вылечить его, – сказала она твердо. – Так же, как со страж-древом. Подход точно такой же, так ведь?
– Это гораздо сложнее, Рэдарис, – строгим голосом ответил Эммон. – Изгонять теневую гниль из человека – опасно. Для этого требуется больше сил, чем у меня теперь…
– А ты будешь делать это не один, – покачала головой Рэд. – Ты не должен делать все в одиночку, Эммон.
Эммон поджал губы. Волосы упали ему на глаза. Что-то огромное и ужасающее происходило между ним и Рэд, но в итоге все сводилось к одному: ей так хотелось провести пальцем вдоль линии его тяжелого подбородка, что аж руки чесались. И если она не откинет ему волосы со лба, этот зуд никогда не пройдет.
Рэд опустила глаза. Эммона внезапно стало слишком много, по крайней мере для нее.
– Позволь мне помочь тебе, и тогда мы сможем помочь Бормейну. Мы можем, по крайней мере, поговорить об этом с Вальдреком.
Он вглядывался в ее лицо, слегка приоткрыв рот, словно искал нечто, что он одновременно и жаждал, и боялся найти. Затем резко развернулся и направился на другую стороне площади.
– Будь по-вашему, леди Волк.
Деревянное здание стояло прямо напротив скульптуры, изображавшей дерево. Еще поднимаясь к дверям по ступенькам, Рэд и Эммон услышали доносившийся изнутри хриплый смех и музыку. Когда дверь открылась, на вошедших вдобавок обрушились запахи эля и пота.
– Обычно Вальдрек здесь. – Эммон бросил на нее взгляд, словно предупреждая. – Держись поближе.
Напротив двери находилась стойка бара. Зал был полон людей. Они пили, смеялись и играли в карты. Место рядом с музыкантами расчистили от столов и стульев. Там в такт музыке кружились танцоры – кто-то изящно, кто-то не очень. Эммон двинулся через толпу; люди расступались перед могучим Волком.
В задней части таверны было несколько спокойнее. Здесь собрались те, кто пришел сюда выпить, а не танцевать. Вальдрек сидел спиной к ним. В руках у него были карты, рядом возвышалась стопка старинных монет. Глаза Рэд расширились: такие монеты она видела только в учебнике по истории. На них по-прежнему красовалось изображение последнего короля Элкирата, хотя эта страна давно распалась на множество городов-государств.
– Волк, – сказал Вальдрек и взял карту.
Затем, словно почувствовав присутствие Рэд, он развернулся, приподнял бровь.
– Волки.
Больше никого из сидящих за столом Рэд не узнала. Они смотрели на гостей с интересом и даже испугом.
Эммон кивком указал на угол комнаты и двинулся туда, даже не оглянувшись, чтобы проверить, последует ли Вальдрек за ним. Рэд несколько растерялась, угодив в водоворот взаимоотношений, которые были ей неизвестны.
Вальдрек вздохнул, положил карты.
– Извините, господа. Здесь Волк, которому я должен уделить внимание.
Эммон сел в дальнем углу. Устало провел рукой по лицу. Рэд двинулась к нему, Вальдрек – за ней.
– Да вы его совсем замучили, госпожа. – Это могло прозвучать пошло, но в голосе Вальдрека было слышно только любопытство.
Он окинул ее оценивающим взглядом, проходя мимо, и опустился в кресло напротив Эммона. Рэд, нахмурившись, пристроилась между ними.
Вальдрек прихватил с собой свою кружку. Он сделал большой глоток, поставил ее на стол.
– Кто-нибудь хочет выпить? – Он лукаво покосился на Эммона. – Глядишь, и подобреешь.
– Извини, что оторвал тебя от карт. – Эммон подался вперед, уперся руками в колени. – Я не был уверен, в курсе ли… ситуации твои товарищи по игре.
