Часть первая
Казнен за разглашенье тайны
Всепоглощающей любви,
Он — Бог, он — пастырь изначальный,
Кто миру выкрикнул: «Живи!»
Мансур Халладж
[1] — небесный Кравчий,
Палач бессилен перед ним.
Его веревка — мост висячий,
Не станет волосом одним.
То плоть горит? Не правда — это
Костер любви сжигает плоть,
И танец свадебный обета
Ведет танцующий Господь.
Глава первая
Удар был слабенький. Только зазвенела посуда, и люстра отклонилась от вертикали и тут же вернулась в положение равновесия. Я встал и подошел к окну.
Вспышка. Потом грохот.
Гроза что ли?
Молнии не бывают ярко-оранжевыми.
Позвонил Марку. Его не было. Включил телевизор. Местный канал. Девушки в белом идут по колено в воде. В центре — юноша, тоже в белом. Вокруг почему-то сад. Минут через пять до меня дошло, что сад является раем, девушки — гуриями, а юноша — шахидом, погибшим за веру и попавшим в этот самый рай.
Еще не среагировали.
Грохот не утихал. Вспышки сменяли одна другую.
Нашел CNN. По экрану величаво плыла Дварака.
Комментария услышать не успел, потому что зазвонил телефон.
— Как тебе салют?
Марк был явно в веселом расположении духа.
— Ты знаешь, что происходит?
— Знаю. Нас обстреливают.
— Кто?
— Передовые отряды движения Муридан.
Ясно.
Политическая обстановка в Афганистане собственно была такова. Все началось лет двадцать назад, когда либерального, европейски образованного и вообще падишаха свергли военные, потом этих военных свергли… другие военные. Потом… В общем, началась смута. Все воевали против всех и свергали друг друга поочередно. И тогда появились эти… студенты. Однако студенческая революция! Ученики Медресе и их преподаватели. Первые по совместительству ученики суфийских шейхов, муриды
[2]. Почти поголовно. Вторые — собственно сами шейхи. Точнее пиры, старцы. Последний термин здесь более распространен.
Я представил, как в России к власти приходят недоучившиеся семинаристы и монахи, и ужаснулся. Нет, конечно, поп попу рознь. Есть же иезуиты, доминиканцы или даже францисканцы… Отдельные представители. Но в общей массе!
То, что эти ребята нас обстреливали, тоже не говорило о высоком интеллекте.
— Да ладно, пусть боекомплект переводят, — усмехнулся Марк. — Жалко, что ли! И нам развлечение. Шавка слона облаяла.
Дварака плыла, нимало не реагируя на эти булавочные уколы. Приятно чувствовать себя слоном.
Наконец, где-то через час, они поняли бессмысленность обстрела километровой толщи скалы и угомонились. К тому времени мы с Марком вылезли на крышу Дома Собраний на предмет попить кофе и полюбоваться зрелищем. Но не вышло. Нас вызвал Эммануил.
У него уже был Филипп Лыков.
Господь звонил по телефону. Верно, не было связи. Наконец дозвонился.
— Мне нужен мулла Абу Талиб… Кто? Махди…
…
— Ас-саляму алейкум
[3]! Так я о мире. Ваши ракеты мне не очень докучают, но вы бессильны против воли Аллаха. Думаю, что уже поняли. Мои люди обсудят с вами условия капитуляции. Если не договоритесь, Небесный Иерусалим опустится на Кабул. Города больше не будет. Только пыль и груды кирпича.
До меня не сразу дошло, что «Небесный Иерусалим» — это Дварака. Зато я сразу понял, куда нас посылают.
Мы подлетали к Кабулу. Вскоре город накрыло тенью.
Эммануилов выбор послов меня несколько удивил. Ну, я понятно. Болтать языком, сглаживать острые углы и вообще для политесу. Но Марк с Филиппом! Да, оба имеют опыт общения с исламским миром. Правда, очень практический. Воевали там. Тем более. Зачем обоих? Рискованное ведь предприятие. Хрен его знает, что взбредет в голову этим студиозусам!
По поручению Эммануила я прочитал Коран и пару монографий по исламу, так что примерно представлял себе, что это такое. В Коране меня особенно впечатлила сура «Покаяние», полностью посвященная джихаду.
«…избивайте многобожников, где их найдете, захватывайте их, осаждайте, устраивайте засаду против них во всяком скрытом месте!»
(Сура 9, айят 5)
А также:
«Сражайтесь с теми, кто не верует в Аллаха и в последний день, не запрещает того, что запретил Аллах и Его посланник, и не подчиняется религии истины — из тех, которым ниспослано писание, пока они не дадут откупа своей рукой, будучи униженными».
(Сура 9, айят 29)
Ну и конечно сады, под которыми текут реки. До той телепередачи я не совсем понимал, что это за реки такие и почему они под садами текут. Теперь дошло. Вероятно, виной тому климат Аравии. Если большую часть года плюс пятьдесят и дует самум, раскаленный ветер пустыни, покажется высшим блаженством ходить по колено в воде.
Дворец, в котором проходили переговоры, отдаленно напоминал Воронцовский в Алупке, но был построен из белого камня. Три арочных входа, балюстрада по второму этажу, шестигранная башня с луковичными арками, увенчанная куполом, под крышей, похожей на шляпу вьетнамского крестьянина. Борьба местных традиций и европейского влияния. Постройка века девятнадцатого. Вокруг — сад, правда, уже вымерший, все же поздняя осень, вдали — горы.
Вертолетная площадка имелась. Там нас и встретили. Не то, чтобы очень почетно, но с ковровой дорожкой, оркестром и эскортом. На эскорт Марк подозрительно поглядывал.
Внутри обстановка вполне восточная. Большой зал. Стены с витиеватым растительным узором: золотом по синему. В центре зала — мраморный фонтан. Правда, в нем нет большой необходимости. Погодка как у нас, только солнышко светит. Как бы не жарко. Фонтан, однако, работает, вероятно, для престижа.
