— Месье Болотов?
— Он самый. У вас телефон работает?
— Нет.
— Вода прибывает! — это кричали на улице.
Я обернулся.
— Пойдемте ребята, поможем.
Все равно без связи я ничего не могу. Хоть потаскаю мешки. Собор мне нравился, особенно теперь, когда его стены стали напоминать фрески Фра Анджелико.
Я с охраной вышел на улицу и только здесь заметил, что с нами нет Шарля. Ладно, никуда отсюда не денется. Наводнение плюс кромешная тьма.
Долго изображать чернорабочего не пришлось. Я услышал за спиною шепот д'Амени:
— Месье Болотов, пойдемте.
— Куда?
И чуть не оглох от шума воды: прорвало дамбу.
Он схватил меня за руку.
— Пойдемте же!
Если благовоспитанный француз хватает за руку и куда-то тянет — значит, случилось что-то экстраординарное.
Мы вошли в храм. По каменному полу растекалась вода.
— Сюда!
Это была боковая дверь внутри собора и вела она в каменный колодец с винтовой лестницей. Освещения не было, так что приходилось довольствоваться свечой, которую держал в руке Шарль: огонек, растущий из белого парафина в маленькой жестяной баночке — скорее лампада, чем свеча. Мы поднимались вверх. И чем выше мы поднимались — тем меньше мне это нравилось. Охрана осталась у дверей собора. Я вспомнил историю с Сугимори.
— Стойте, Шарль! Объяснитесь.
Он остановился.
— Я устроил вам встречу с тем, с кем вы хотели. Он тоже один.
Я помедлил.
— Если боитесь — можете остаться.
Я хмыкнул.
— Последнее время я мало чего боюсь. Просто, разумная осторожность. Мне нужны гарантии моей безопасности.
Он пожал плечами.
— У меня нет оружия.
— У меня тоже.
Не носил, полагался на охрану. Дурак!
— Пойдемте вниз.
— Вы отказываетесь от встречи?
— Я хочу взять охрану.
— Нет. Моему государю тоже нужны гарантии безопасности.
— Государю? Это и есть ваш истинный король?
Шарль молчал.
Я был заинтригован. Такая встреча стоила некоторого риска. К тому же охрана — лишние свидетели.
— Хорошо, пойдемте.
Мы поднялись на галерею третьего яруса. У балюстрады между башен собора стоял человек, перед ним на ограждении горела такая же, как у Шарля низкая свеча, слабо освещая химер слева и справа от него и ангела за спиною, каменного ангела на коньке крыши. Человек повернулся и шагнул ко мне, открывая путь свету, и я увидел, что ангел трубит в трубу, но не поднятую вверх, а опущенную вниз, к людям. В его фигуре не было ни порыва, ни экспрессии, как в ангелах более поздних времен — только смирение и покорность. Тощий невысокий ангел с маленькими крыльями, на которых явно невозможно летать — не крылья, а только символ небес.
Человек не сделал второго шага — ждал. Я не видел его лица (пламя оказалось за спиною), но в его позе и жестах мне почудилось что-то смутно знакомое.
— Шарль, дай мне свечу! — приказал я.
И тут же устыдился. Я представил себе, как он будет спускаться в темноте по этой жуткой лестнице.
— Не надо, — услышал я голос «истинного короля», тоже смутно знакомый.
Он взял свечу с балюстрады, и она осветила его лицо. Тонкие черты французского аристократа и отдаленное (очень отдаленное!) сходство с Эммануилом.
— Жан Плантар!
— Вижу, вы меня помните.
— Гнилая солома и крысы хорошо запоминаются.
— Простите меня, мы тогда наделали много ошибок. Антихрист развращает не только тех, кто с ним, но и тех, кто против него. Мы поняли, что Сатана воплотился на земле, а это слишком страшно. Страх склоняет к жестокости. А тот, кто стал жестоким, из врага Дьявола тут же становится его союзником и последователем.
— Вы считаете Эммануила воплощением Люцифера?
— Да.
— Он слишком хорош для Сатаны.
— Сатана был благороднейшим из сотворенных Богом. Он пал, но разве могло ничего не остаться от этого первоначального блеска? Если бы он был тупым чудовищем — кого бы он смог соблазнить? Вождь, интеллектуал, харизматическая личность, да?
— Да.
— И он собрал лучших и сделал их своими апостолами.
— Спасибо за комплимент.
— Это не комплимент. Он собрал лучших и сделал из них убийц во имя свое.
Я прикусил губу. Да, убийцу он из меня сделал. Впрочем, что значит сделал? Я не кукла. Я был свободен в выборе.
— Христос поступил иначе. Он избрал самых простых людей простого звания и сделал из них праведников, проповедников и основателей церкви.
— Христос не объединял мира. Для того чтобы ходить и проповедовать, не нужно убивать.
— Он объединил, по крайней мере, часть мира под властью церкви.
— Малую часть. И когда было объединение, были и жертвы.
— Тогда у мира было будущее. Теперь его нет.
— Верите в конец света?
— Я его вижу. Посмотрите вокруг.
Химеры в отсветах пламени: чудовищные птицы и люди-демоны. Слишком человечные монстры с пятью пальцами на руках, атлетическими телами и задумчивым взглядом — гомункулусы, выращенные в лаборатории безумного мага; и смиренный ангел со сложенными крыльями — это все, что существовало в мире. Дальше — тьма. Не видно ни панорамы города, ни Сены, ни мостов, ни даже готического шпиля, который должен быть где-то за спиной.
— Два часа дня, — добавил Жан Плантар.
— Это не первое на земле извержение, и не последнее. Так уже было.
— Не все одновременно. Извержение, наводнение и техногенная катастрофа в придачу.
— Извержение в четырехстах километрах отсюда. Мы наблюдаем лишь отдаленные последствия, неприятные, но не опасные. Наводнение весной — штатная ситуация, а отключение сети совершенно естественно. Вторичная катастрофа. Три дня света не выключаем, да еще вода! Перегрузка неизбежна и очень вероятно короткое замыкание. Удивительно не то, что полетела энергосистема, а то, что она трое суток держалась.
Я лукавил, я помнил Варфоломеевы графики. Я успокаивал сам себя.
— Довольно спорить! — сказал он. — Я не собираюсь убеждать вас, и вы меня не убедите. О чем вы хотели со мной говорить?
— Хорошо, но прежде я бы хотел понять, с кем говорю. Жан Плантар, потомок Меровингов, «истинный король», хранитель Грааля… Я слышал еще одну версию: потомок Христа…
