Глава четвертая
Я послушался доброго совета и лег спать. Тут же погрузился в сон без сновидений. Только боль в знаке, которая почти не мешала. Привык.
— Петр, вставай!
Я открыл глаза: рядом со мной на коленях стоял Олег и тряс за плечо.
— Пойдем.
— Куда? — я с трудом протирал глаза и соображал не вполне.
— Мне — в ущелье, через которое мы пришли сюда, тебе — в ополчение.
— Это почему?
— Я, конечно, сделал все, что мог, но за два месяца научить прилично сражаться невозможно. Мы примем на себя главный удар. Ополчение вступит в битву только, если мы не выстоим.
— Плантар решает, куда кого послать?
— Да.
— И где он будет?
— С нами. Но попытается сохранить себя.
— Ладно, я с ним поговорю.
Мы еще успели наскоро позавтракать, точнее пообедать (было около полудня).
А потом стало известно, что эммануилово воинство разгромило Лавлане. Это от нас километрах в пятнадцати.
Возле замка раздавали оружие из арсенала Монсальвата. Эммануил так и не нашел его, когда был здесь. Впрочем, возможно не искал. Ему нужен был грааль, а не этот металлолом. Эммануил предпочитал танки и минометы.
Олег подобрал для меня легкий клинок века шестнадцатого. Но он все равно был куда тяжелее деревянного тренировочного меча, с которым я имел дело до сих пор.
— Олег! Где Хуан де ля Крус? Мне нужно с ним поговорить.
За чтением эммануиловых записок и последующего общения с Богом я совершенно забыл о Матвеевой просьбе и своем отказе. Я не понимал, насколько это грех и надо ли в этом каяться, но рассказать казалось правильным.
— Отец Хуан будет с нами, — сказал Олег.
— Тогда я прогуляюсь до ваших позиций.
— Хорошо, тем более что я хотел с тобой поговорить.
— Петр, я виноват перед тобой, — сказал Олег, когда мы шли к ущелью.
— В чем? — заинтересовался я.
— Я тебе позавидовал. Тому, что у тебя такой духовник, а у меня обычный священник. Прости меня.
— Нашел, чему завидовать! Раковому больному на последней стадии нужен профессор, а для лечения насморка подойдет и фельдшер.
Сказал и сразу подумал, не было ли в сказанном а) гордыни; б) тщеславия и в) отчаянья. Было. Всего понемножку.
— Прощаешь? — повторил Олег.
— Да, Господи, конечно!
Возле входа в ущелье собрались рыцари. Жан сидел на камне возле входа и опирался на меч. Джинсы протерты на коленях, оливкового цвета куртка на меховой подстежке не застегнута. Рядом сидел Вацлав и о чем-то ему рассказывал. Жан кивнул и начал говорить сам. Я услышал только последние слова: «Прости меня». «Бог простит, государь», — ответил Вацлав.
— Это что обряд, исповедоваться друг другу перед сражением? — шепотом спросил я у Олега.
— Нет, — тихо ответил тот. — Душевная потребность.
Жан поднялся к нам навстречу, обнял Олега, строго посмотрел на меня.
— Пьер, ты, что здесь делаешь? — властно спросил он.
— Ищу своего духовника.
— А-а. Тогда извини. Он сейчас будет.
— А ты, кстати, что здесь делаешь? Твое место в тылу: смотреть в подзорную трубу и отдавать приказы.
Он усмехнулся.
— Как отдавать? Радиосвязь не работает. Гонцов посылать? Лошадей нет. Скороходов? Вымерла профессия. Так что приходиться воевать по старинке, как царь Леонид и его спартанцы.
Последнее сравнение показалось мне мрачноватым.
Я оглянулся назад. На холме перед замком собирались люди: мужчины и женщины. Очень много людей. Я не различал лиц. В основном монашеские одеяния, но есть и миряне, и воины.
— Что там происходит? — спросил я Плантара.
— Святые собираются на молитву.
— Столько?
— Это еще не все.
Иоанна Креста все не было. Плантар подозвал Олега.
— Поднимись, посмотри, как у них дела, — он указал взглядом наверх.
— Да, государь.
Олег зашагал куда-то вдоль скал.
— Постой! — крикнул я.
Олег оглянулся. Плантар нахмурился.
— Жан! Возможно, я смогу увидеть то, чего не заметят твои люди. Джинны прислуживали мне на пирах в Афганистане. И я немного знаю их природу.
Жан молчал.
— Сражение еще не началось, — добавил я.
— Ладно, иди.
Я догнал Олега, и мы поднялись на скалы. Здесь в зарослях кустарника лежали еще двое рыцарей: Ришар, которого я знал по путешествию из Акры в Марсель, и еще один белобрысый парень из плантарового войска, по имени Кароль. По-моему, поляк.
— Не высовывайтесь! — крикнул Ришар.
Мы упали рядом.
— Там человек внизу, — сказал Кароль. — У него пистолет. Стреляет по всему, что движется. Правда, стреляет через раз: осечки. Но нам хватит. Тот самый, что вчера дошел до половины лагеря и требовал «Пьетроса». Так что стрелять бесполезно.
Он внимательно посмотрел на меня.
— Кто он?
— Матвей. Апостол Эммануила. Бессмертный.
Я раздвинул кусты. Матвей стоял на скале метрах в пятнадцати от нас и курил. Заметил шевеление и шутовски раскланялся. Но вынимать пистолет, по-видимому, не собирался, по крайней мере, пока не докурит сигарету.
Вид на долину открывался прекрасный, несмотря на мрачную погоду. Скалы, обрыв, лес и округлые лесистые горы в снегу.
— Смотрите-ка!
Над горами словно вставал рассвет. Небо окрасилось багровым. Цвет стал насыщеннее и сконцентрировался в просветах между горами. А потом я увидел огненное войско: две реки огня, обтекающие гору напротив нас.
Матвей поднял руку, и я понял, что войско стекается к нему. «В нас часть Его души». Видимо, вместе со способностью повелевать его инфернальным войском.
— Зажигай! — сказал Ришар.
Я оглянулся. Белобрысый Кароль разжигал на скале уже сложенный костер. Средневековая сигнализация.
Когда мы спустились, Хуан де ля Крус уже был там, но планы у меня изменились. Я слегка поклонился ему и направился к Плантару.
— Жан, дела такие. Там войско джиннов. Они подчиняются Матвею. Помнишь вчера?
— Все по местам! — крикнул Жан.
Потом обернулся ко мне.
— Да. Ты хорошо его знаешь?
— Три года бок о бок, почти как с Марком.
— Ну и?
