«Меняем план. Эту девушку отложим до весны. Наш извозчик попался. Сутулого идиота пришлось срочно ликвидировать. Обставила как несчастный случай. Сломанная шея, никаких подозрений. Всё чисто. Девушка будет другая. Скоро. Потерпи».
– Выходит, что на моём месте должна была быть Келси? Нет, она, конечно, стерва, но ни один человек во вселенной не заслуживает такого ада.
– Трой эту Келси Сибон уже вовсю обрабатывает. Я видела их в парке. Определённо это было свидание.
– Не удивлена. Эта длинновласка уже давно вокруг Троя вертелась. А здесь такая удача, место освободилось. Да и чёрт бы с ними! Больше не могу выносить эту вонь! Я ухожу! А ты можешь пока почитать на досуге и подождать тут своего индуса. Или Арса.
– Не Арс это! Он на нашей стороне. Я верю.
– С каких пор ты за него заступаешься? Ты же этого «мужлана чёртова» ненавидела.
– А теперь навижу.
* * *
Больше ничего примечательного в той зловонной комнате не было. Я вернула книгу с досье на место, и мы поспешили убраться оттуда. Следующей на пути была ещё одна дверь, та самая, с рычагом. Мы снова оказались в комнате с зеркалом. Помпезный зал был пуст. Совет уже закончился, гости покинули особняк. Вечерний свет проникал в роскошный зал и играл отблесками на золотистых колоннах.
– Надеюсь, Арс сейчас вернулся в академию и понял, что меня нет. Бли-и-ин. Надо было записку на столе оставить. Хотя если он сможет попасть в нашу комнату, то с ходу определит, что я в беде. Представляешь, что там у нас твой парень устроил!
– Не мой! – огрызнулась рыжая.
– Ладно, не твой, но по комнате словно ураган прошёлся! Они с Умбелло перевернули всё вверх дном!
– Зачем?
– Да книгу мою искали, ту, старую, про оборотней. Я как про неё утром Адриане рассказала, так у неё глаза загорелись. Вот и подослала парней, старая гадина! Я-то сначала даже не догадывалась, что она в деле. Зато теперь ясно, для какой коллекции ей эта книга понадобилась.
– Да, непонятно только, что за треугольник такой: старуха, мой бывший парень и продавец специй. Если оборотень – индус, то странно, что простой торговец пользуется поддержкой таких влиятельных аристократов, как де Фонтин. Да и у Троя семья в верхах крутится. Я не понимаю.
– Вот и я не понимаю. Но очевидно же, что Трой с Адрианой давно знакомы. У него столько всяких допусков-пропусков и прочих примочек. Такое простым студентам неподвластно. Ты не думала об этом?
– Думала, конечно. Но разве он рассказывал, откуда всё это? Меня устраивали наши отношения. Я пользовалась его благами, он моими. Все были довольны. Только теперь я по эту сторону зеркала, а он по ту, – рыжая кивнула на стекло.
Я уставилась в витраж. Трой собственной персоной вошёл в зал, взглянул на нас и скривился. Точнее, не на нас, а в зеркало. Знает, сволочь, что мы здесь, ну, как минимум Алиса. Встретившая его Игона ушла, чтобы вскоре привести леди де Фонтин.
Бывший соседки о чём-то быстро говорил, а Адриана внимала и хмурилась.
– Хоть бы Арс начал действовать! Может, именно об этом Трой докладывает ей?
– Сомневаюсь. У этого козла слишком довольная рожа. Хоть он и пытается скрыть. Я-то его знаю. Урод! Ненавижу!
Больше ничего интересного увидеть не удалось, Трой покинул зал.
– Что теперь? У нас ещё осталась необследованная часть пещеры, – напомнила я подруге. – Мы так и не дошли до конца освещённого коридора.
– Идём. Нечего терять время, его и так осталось мало.
– Мало? – не поняла я.
– Уже вечер. А зверь до сих пор не явился на кормёжку. Или как правильнее – чаепитие? Нет. Магиепитие?
Алиса злобно пнула витраж и двинулись на выход. Я за ней.
Глава 4
– Знаешь, Стине, был у меня парень на Земле. Бьёрн. Старше на девять лет. Серьёзный такой. Инженер, – шёпотом говорила подруга, чтобы хоть как-то разрядить мрачную обстановку пещеры и досаду от очередных тупиков. – Был у Бьёрна большой недостаток. Одно фанатичное увлечение отнимало у него почти всё свободное время. И это была не я, а диггерство.
– Что это такое? – поддержала я разговор, сворачивая в очередную тёмную нишу.
– Диггеры – дословно «копатели». Искатели приключений на одно место. Безумцы, исследующие всякие подземелья. Вот как и мы с тобой сейчас.
– Разве не спелеологи?
– Да кто их разберёт. Бьёрн называл себя диггером и хотел, чтобы я ходила с ним на вылазки. А я послала его куда подальше. Не поверишь, теперь вот жалею. Сейчас любой опыт пригодился бы. Может, мы что-то упускаем, чего-то не замечаем? И я уже совсем замёрзла. В комнате с витражом намного теплее.
– Угу. Выберемся отсюда, попросим у ректора финансовую компенсацию за это, как ты сказала, диггерство. Вот, возьми свою рубашку.
– Оставь себе. То-то смотрю, шмотки на тебе какие-то знакомые. Джинсы, кстати, мои любимые были. Где ты их так разодрать умудрилась?
– Из лаза над завалом свалилась. Не представляю, если б в дурацкой академской юбке сюда сунулась.
Я всё-таки стянула с себя рубашку и накинула на плечи подруги.
– Выйдем отсюда, сходим по магазинам. Я принимаю твоё предложение обновить мне гардероб.
– Боюсь, оно уже неактуально.
– Актуально-актуально. Обещаю, что лично попрошу у ректора прибавку к стипендии. И пойдём за клёвыми шмотками!
– Сомневаюсь, что у нас есть хоть один шанс выбраться из этого дерьма.
– Ну, иди тогда, сиди у зеркала и жди, пока тебя выпьют до дна.
– Не кидайся в крайности, Стине! Я не меньше твоего хочу на волю… Ой! Смотри! Что там? Свет?!
Коридор с каждым шагом становился шире. Мрак отступал. Что-то новенькое. Тихо-тихо мы продвигались вперёд, пока не очутилась в каменном зале с ещё одним витражом. Он был не такой большой, как в помещении, где я нашла Алису. И показывал он не банкетный зал, а весёлую девчачью комнату. Самира сидела за письменным столом и маленьким ножиком пыталась открыть небольшой ларец. Похоже, тот самый, в который индус положил опасный ингредиент. Она что, не передала его бабушке?
Я дёрнулась было к витражу, хотела постучать, но Алиса вцепилась в меня железной хваткой и кивнула куда-то вправо.
Я едва сдержала крик, больно укусив себя за запястье. Мороз пробежал по коже, колени дрогнули. Я бы непременно упала, но подруга поддержала.
В углу перед огромной тёмной глыбой, скорчившись в неестественной позе, лежал человек. Широко распахнутые глаза, полные предсмертного ужаса, безжизненно взирали на нас. Открытый рот с крупными белыми зубами замер в последнем крике.
Индус. Определённо мёртвый индус.
