Книга Русская революция. Временное правительство. Воспоминания, страница 42. Автор книги Владимир Набоков

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Русская революция. Временное правительство. Воспоминания»

Cтраница 42

Всероссийская комиссия, по самому своему положению, могла работать только при наличности правительства. Этими соображениями мы руководились, когда, тотчас после переворота, решили прервать деятельность комиссии, приняв меры к сохранению ее делопроизводства и документов. Не следует забывать, что в это время все — и мы в том числе — ни минуты не верили в прочность большевистского режима и ожидали его быстрой ликвидации. Независимо от этих соображений тот повсеместный сумбур и хаос, который наступил вслед за переворотом, прервал деятельность всех учреждений по выборам и — временно, по крайней мере, — остановил стоящую с ним в непосредственной органической связи деятельность Всероссийской комиссии.

Однако дни шли за днями, — и положение менялось в том смысле, что бездеятельность Всероссийской комиссии могла очень легко быть истолкована в смысле злостного ее намерения тормозить выборы, «саботировать» их. Поступали с мест телеграммы с запросами, как быть, состоятся ли выборы, какие директивы должны служить руководством для местных учреждений по выборам. С другой стороны, большевистское «правительство», нагло обвинив Временное правительство в намерении «затянуть» выборы, само как будто готовилось содействовать созыву Учредительного собрания в назначенный срок, то есть 20 ноября. Все эти обстоятельства побуждали комиссию вновь обсудить вопрос о дальнейшей своей деятельности. С этой целью и решено было собраться.

В назначенный день, войдя в Мариинский дворец, я застал очень смущенных чинов канцелярии. Оказалось, что председатель комиссии Н. И. Авинов экстренно и неожиданно выехал в Москву, и председательские обязанности переходили ко мне, — и первое, что приходилось мне, в качестве председательствующего, вымолвить, было объяснение с прибывшими по поручению Совета народных комиссаров представителями его — заведующим делами Бонч-Бруевичем и каким-то солдатом. По словам чинов канцелярии, эти два лица, прибыв во дворец, расспросили о местопребывании Всероссийской Комиссии и, получив соответствующие указания, отправились в канцелярию и потребовали, чтобы им показали делопроизводство и вообще осведомили их насчет деятельности комиссии. Им было заявлено, что сейчас должен прийти товарищ председателя комиссии, заменяющий отсутствующего председателя, и предложено было подождать меня и объясняться со мною.

Бонч-Бруевича я немного знал по встрече с ним в Киеве осенью 1913 года, на деле Бейлиса [157]. Тогда он был весь почтительность. Если я не ошибаюсь, я с ним обедал у С. В. Глинки. Так как мы с ним тогда говорили только о деле Бейлиса, то у меня не могло о самом Бонч-Бруевиче составиться никакого представления. Как я впоследствии узнал, он попал в заведующие делами Совета комиссаров по протекции Стеклова-Нахамкеса, — был креатурой этого последнего. Брамсон рассказал мне, что он пользовался самой отвратительной репутацией и считался человеком, нечистым на руку. В истории возникновения газеты «Новая жизнь» [158] он сыграл определенно грязную роль, по словам А. И. Коновалова. Здесь, в Мариинском дворце, он встретился со мною, как старый знакомый, подчеркнуто вежливо, и заявил, что Совет народных комиссаров живо интересуется вопросом о выборах в Учредительное собрание и желал бы выяснить себе роль Всероссийской комиссии. Я пригласил его и спутника его — солдата — в залу, служившую чайной комнатой (рядом с аванзалой), туда же пришел Л. М. Брамсон (второй товарищ председателя), и мы приступили к беседе.

Я выяснил Бонч-Бруевичу точку зрения Всероссийской комиссии, в основе которой лежало непризнание вновь возникшей власти Совнаркома [159]. Бонч-Бруевич пытался начать убеждать меня в том, что власть большевиков столь же — если не более — законного происхождения, как и власть Временного правительства, но я отклонил этот разговор. К этому я прибавил, что сейчас предстоит совещание комиссии, на котором будет вновь обсужден вопрос о дальнейшей работе. «Могу ли я надеяться, что вы поставите меня в известность о результатах обсуждения?» Я ответил, что официально ни в какие сношения с Советом комиссия, наверно, не вступит, но ему, Бонч-Бруевичу, я готов, в виде частного разговора и если комиссия не будет против этого возражать, сообщить о последующем решении. Он этим вполне удовольствовался.

Солдат, бывший с ним, почти не принимал участие в разговоре и только раз вмешался для того, чтобы «от имени фронта» заявить о том огромном нетерпении, с которым ожидаются выборы, и о необходимости всячески им содействовать. В ответ ему было указано, что именно большевистский переворот, произведенный накануне выборов и за месяц до Учредительного собрания, нанес огромный удар всему делу выборов и поставил под сомнение возможность их осуществления.

На этом разговор кончился, и оба наших собеседника удалились. Я открыл заседание комиссии, и после непродолжительных дебатов мы приняли решение — возобновить деятельность комиссии, совершенно игнорировать большевистское правительство и в случае возникновения таких вопросов, которые требовали бы разрешения в законодательном порядке, предоставить местным органам выпутываться из затруднения, отнюдь, однако, не санкционируя отступлений от закона. При этом предполагалось, что Учредительное собрание, при проверке полномочий своих членов, будет считаться с создавшимся безвыходным положением и признает несущественными те отступления (в отношении, главным образом, сроков и состава комиссии), которые будут допущены местными организациями. На другой день я позвонил утром к Бонч-Бруевичу и передал ему следующее: «Прежде всего, мне поручено вам сообщить, что Всероссийская комиссия постановила безусловно игнорировать Совет народных комиссаров, не признавать его законной властью и ни в какие отношения с ним не вступать. Этим, собственно, кончается официальная часть нашей с вами беседы. Частным образом, согласно данному вам мною обещанию, могу сообщить вам, что комиссия постановила возобновить свои занятия и тотчас же к ним приступила». Бонч-Бруевич горячо меня благодарил…

Тут же я должен отметить, что большевистское правительство не имело, по-видимому, ни малейшего представления ни о составе комиссии, ни о ее функциях и, по-видимому, полагало, что комиссия по существу руководит выборами и имеет возможность влиять на их ход и исход. Но как бы то ни было, в течение ближайших двух-трех недель комиссия могла работать беспрепятственно. Мы собирались ежедневно в Мариинском дворце, неоднократно мне приходилось председательствовать, ввиду частых поездок Н. Н. Авинова в Москву. У нас были оживленные сношения с местными органами, ежедневно приходили кипы телеграмм, свидетельствовавших об огромных затруднениях, которые испытывались на местах.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация