Однако на время его отсутствия надо что-то делать с отбором.
Следующее, что он сделал, это вызвал к себе матрес Пасквел и оповестил ее:
— Я объявляю перерыв в отборе.
Почтенная дама присела в книксене и спросила настороженно:
— Сир… могу я узнать причину?
Король скрипнул зубами, однако постарался говорить спокойно и доходчиво:
— Меня не будет несколько дней. Дело государственной важности. Ваша задача за это время заботиться о том, чтобы ваши подопечные… — ему все-таки пришлось прочистить горло. — Не скучали и не предавались унынию.
Генеральская вдова понимающе кивнула и тут же задала встречный вопрос:
— Могу я, ваше величество, испросить разрешение моим подопечным посещать королевский сад?
— Да, можете, я дозволяю.
Она неожиданно просияла и проговорила:
— Отлично, ваше величество! В таком случае, девушки будут заниматься в королевском саду живописью и ваянием. И к вашему возвращению, сир, вы сможете оценить их работу и выбрать лучших из лучших!
Родхар не сдержался, закатил глаза. Мирон Пасквел, покойный муж этой дамы, несомненно был героем и заслужил памятник в полный рост из чистого золота. Хотя бы потому что столько лет терпел ее предприимчивость и не жаловался. Вслух же он сказал:
— Прекрасная идея. А сейчас, матрес Пасквел, прошу меня извинить.
Этот вопрос тоже был решен.
А дальше король в срочном порядке отдал все необходимые распоряжения, одним из которых было обязательное соблюдение секретности. И во второй половине дня вместе с отрядом стражи верхом поскакал в Даршантц.
* * *
Прошло три дня, а майстер Кнопхе не появился.
Мара не знала, что думать.
А чувства двойственные. С одной стороны, дикое облегчение, потому что она в глубине души подспудно надеялась, что этот брак не состоится. Ее в дрожь бросало при мысли, что ей придется… Брррр.
Но ей же нужен был этот брак!
И от того, женится на ней этот майстер или не женится, зависело, сможет ли она заплатить подать и сохранить отцовский замок. Весь следующий день Мара была на нервах и поглядывала на дорогу, утешая себя тем, что человек мог задержаться. У него могли возникнуть дела.
Или он мог передумать.
Вот эта мысль была самая неприятная.
А дни все шли. Когда Фредус Кнопхе не появился и через неделю, она поняла, что зря на него рассчитывала. Надо искать другой выход.
Хиберт ходил мрачнее тучи, переживал. Она сказала:
— Ничего, выкрутимся. Что-нибудь придумаем.
Хуже стало, когда к вечеру в отдалении появились королевские стражники.
— Мадхен, я пойду посмотрю, что там. А вы запритесь и, пока я не вернусь, не вздумайте открывать, — велел Хиберт.
Облачился в старые латы и выехал навстречу людям короля. Через некоторое время вернулся, Мара бросилась к нему:
— Ну что?!
А тот с озадаченным видом сообщил:
— Им велено охранять замок.
Боже… КАК Мара разозлилась…
— Значит, им велено стеречь замок, чтобы я не сбежала, не заплатив подать?! А не хочет ли его величество уж заодно положить на мои земли долговой камень*?!
Старый слуга отвел глаза и пробормотал:
— Вообще-то, я никакого камня там не видел, мадхен.
Не важно!
В тот момент Мара всеми силами души ненавидела короля.
Она снова ушла в сад. К розовому кусту, который для стал неким символом. Замерла перед ним, сжав кулаки, стояла так некоторое время, потом выдохнула.
Медленно, медленно ее отпустило.
Это не конец, она обязательно придумает, как ей с этим справиться. А сейчас надо просто немного отдохнуть. Да, отдохнуть.
И принялась работать в саду. Механически. В последние несколько дней Мара, когда начинала нервничать, приходила сюда. Сад уже превратился для нее в отдушину. Она разбивала новые грядки, пересаживала цветы. Хиберт даже приносил для нее кустики, которые находил за стенами замка.
У матушки был цветник, но совсем маленький, и в нем были в основном левкойи и флоксы. За это время Мара многое переделала. Теперь здесь были отсаженные отдельно тоненькие черенки розы, и она очень надеялась, что черенки приживутся. Маленькие кустики спиреи, которые она высадила вокруг бордюром, вереск и даже барбарис.
Место под садик было небольшое. Но Мара все распланировала, чтобы получились аллейки, а у стены, там где стояла матушкина любимая скамья, она хотела… Когда-нибудь потом, когда будет возможность. Поставить беседку.
Начало темнеть, она наконец разогнулась и взглянула на свой сад. И вдруг поняла, что невольно скопировала тот уголок королевского сада, где… Не совсем точно, но это было похоже.
Чеееерт… Как трудно было в тот момент удержаться и не заплакать.
Хорошо, что в тот момент ее окликнул Хиберт.
— Мадхен!
— Да, — едва слышно ответила она.
— Мадхен Мара! Идите ужинать.
Он уже подошел к калитке и странно топтался. Потом все же сказал:
— Там… кхммм… Вам передали. Пойдемте, мадхен.
— Кто передал, что?
— Королевский стражник, он к воротам подъезжал.
Тут Мара сообразила, что слышала какой-то шум, но была так занята…
— Пойдем, — сказала она, пытаясь улыбнуться.
Оказалось, что стражник передал корзину с едой. Там было несколько хлебов, головка твердого сыра, мясо и еще яблоки. Мара не знала, как к этому отнестись. Первым побуждением было отказаться, но Хиберт хлопотал, раскладывая все на столе. У нее не хватило духу испортить ему настроение.
В конце концов, после ужина ей стало казаться, что все не так страшно.
Завтра она обязательно что-нибудь придумает.
* * *
В Даршантце Родхар был еще до ужина. И сразу, как только прискакал, приступил к делу. Допрошены были все, кто имел хоть малейшее касательство к Меркелю Хантцу, с кем виделся, кого посещал, кто его посещал. Хозяин гостиницы, где тот останавливался с племянницей, торговец платьями, слуги и служанки, хозяин постоялого двора, где Мара останавливалась на обратном пути.
Он проработал там допоздна и выехал в четыре, чтобы быть в Хантце не позднее десяти утра.
глава 26
Внезапный отъезд короля не мог остаться незамеченным. И то, что снова объявлен перерыв на отборе, не могло радовать девушек. Особенно, леди Истелинду. Знаменитой красавице вообще многое казалось странным уже некоторое время. А уж невнимание его величества к ее прекрасной персоне… удивляло.
