А сад…
И почему-то пришла ассоциация с хозяином этого всего. Вот если бы его хозяин был так же прекрасен душой, невольно подумалось ей. А перед глазами встал король, каким она увидела его на вчерашнем ужине. Бессмысленные мысли. Она сосредоточилась красоте аллей.
Розовые кусты, жасмин, сирень, азалии, барбарис, спирея бордюром. Коротенькая и высокая, выше человеческого роста, живая изгородь из бирючины и туи. Можно было сколько угодно восхищаться таланом королевского садовника, но…
Они пришли.
Крестовая аллея так называлась, потому что по сути являлась перекрестком двух широких аллей. В этом месте пространство сада как бы раскрывалось, образуя нечто вроде площади. И на этой площади рядком были выставлены работы девушек. Доски, на которых были довольно искусно или наоборот, совсем топорно, изображены виды сада или цветы. И было еще несколько поделок из весьма дорогой белой глины. Одна из поделок Маре особо понравилась. Это был высокий белый замок с острыми крышами.
А еще Мара заметила и другое новшество.
Теперь на аллее появились стулья и короткие скамьи.
Смотрительница отбора деловито обошла и пересчитала все работы, а потом улыбнулась девушкам и взмахнула обеими руками:
— Можете ждать его величество сидя. Или гулять по аллее. Но я прошу никого далеко не отходить.
Потом сама первая уселась на стул, обмахнулась платком и дала знак стражнику, чтобы поставили еще один стул рядом. И позвала:
— Мадхен Хантц.
Мара сразу поняла, что от нее требуется. В конце концов, это состязание ее не касается, как компаньонка она должна сидеть рядом со смотрительницей и молча ждать, пока прогулка закончится. Некоторые девушки устроились на скамьях в отдалении, однако большая часть, в ожидании, когда его величество почтит их своим присутствием, прогуливалась по аллее.
Прекрасная Истелинда, облаченная в пышное небесно-голубое платье, уже несколько раз прошлась мимо в окружении нескольких девиц. И каждый раз бросала в их сторону странные взгляды. Мара старалась не замечать, но та, проходя в очередной раз, вдруг подошла ближе.
Остановилась перед смотрительницей и неожиданно спросила:
— Матрес Пасквел, в каком качестве здесь присутствует мадхен Хантц?
Неприятно. Мара подняла подбородок выше, Будь ее воля, она бы точно здесь не находилась.
— Мадхен Хантц моя помощница и компаньонка, — ответила смотрительница.
Что-то хищное промелькнуло в светлых глазах красавицы, а на губах обозначилась нехорошая улыбка.
— Матрес Пасквел, вы отвечаете за нравственность претенденток отбора, не так ли? Скажите, как может быть вашей помощницей особа, которую сняли с отбора за непристойное поведение?
Удар точно попал в цель. Смотрительница отбора в первый момент задохнулась и беззвучно ахнула. А Мара не опустила глаз, нет. Она уже пережила все это однажды, второй раз уже не больно. Противно, правда. Зато Истелинда сияла торжеством. Достаточно было взглянуть в лицо красавицы, чтобы понять, к этой речи она готовилась заранее.
А все вокруг притихли и ждали, как поведет себя благочестивая матрес Гермиона Пасквел, ведь обвинение было нешуточным. А та, кажется пришла в себя и набрала полную грудь воздуха, чтобы ответить.
Ситуация сложилась неприятная до крайности, настоящий скандал. И все это из-за нее. Мара не знала, что будет дальше, но была морально готова к любому исходу. Только не к тому, что произошло.
В тот самый момент раздался резкий и язвительный мужской голос:
— С каких это пор, леди Истелинда, вас волнует чужая нравственность?
Все настолько увлеклись спектаклем, что не заметили, как к ним подошел король. Девушки незамедлительно поднялись на ноги и замерли.
— Ах, сир… — Истелинда побледнела и тут же присела в поклоне.
— Следите прежде всего за собой, и будет вам счастье, — проговорил король.
И тут же перевел взгляд на смотрительницу отбора:
— Матрес Пасквел, где работы ваших подопечных?
Пожилая дама выпрямилась и проговорила:
— Сир, ваше величество. Прошу меня простить, это займет всего лишь одну секунду. Вы позволите?
Король хмуро кивнул, отвернулся и замер, сцепив руки за спиной. А напряжение так и звенело в воздухе. Смотрительница отбора повернулась к Истелинде и отчеканила:
— Леди Белмар, если у вас есть какие-то претензии к тому, как я справляюсь со своими обязанностями, вы можете пожаловаться его величеству.
И тут же обратилась к королю:
— Прошу прощения, сир. Это здесь, ваше величество. Прошу вас, посмотрите, какую красоту сотворили девушки.
Вся эта толпа двинулась вдоль выставленных на аллее работ, которые король хмуро оглядывал. Матрес Пасквел говорила что-то, показывая на каждую, девушки приседали в книксене, улыбались. Красавица Истелинда кусала губы.
У Мары до сих пор звенело в ушах.
Наконец она пришла в себя и отошла в сторонку, ожидая, когда это закончится. Все так нелепо, такой осадок. Смотрела на короля и думала:
«Зачем ты притащил меня сюда, Родхар Айслинг?!»
Мужчина обернулся, словно услышал, а во взгляде горело гневное и жаркое:
«ЗАТЕМ»
* * *
Родхар так разозлился, что готов был придушить дочку главного ловчего. Ее выходка… Это проявление неуважение к ЕГО королевской воле! Он привез сюда Мару Ханцт и назвал ее гостьей, и этого должно быть для всех достаточно.
Говорят, в древности был такой закон. Если внес что-то в свой дом, и оно осталось в нем до утра, оно твое по умолчанию. Это было еще до того, как Ледяной Клинок стал символом рода и дал имя Айслингам. Когда его далеких предков еще прозывали волками, потому что они носили голову черного волка на щитах. Кто знает, правда это или не правда? Плевать Родхару было на то.
Он привез ее в дом.
Он король, его право.
глава 35
Матрес Пасквел захлебываясь расписывала, как красиво выписаны лепестки розы на небольшой закругленной сверху кедровой доске.
— Сир, вы только посмотрите на эти прекрасные переливы!
Девушка стояла рядом и краснела от удовольствия, что ее хвалят в присутствии короля. А король мрачно хмурился. Наконец проговорил:
— Да, очень мило.
На черта ему это сдалось?! Да, рисунок на доске был хорош, возможно, даже украсит стену его замка. Но ему нужна жена, а не рисовальщик. Жена, черт побери.
Сама мысль, что в общем-то все предрешено, была противна. А ведь еще недавно Родхар бодро планировал, как все произойдет, даже прикидывал сроки и политическую выгоду. Его раздражал отбор, потому что изначально был фикцией.
