— Ах, сир? Куда же вы? — раздался капризный голосок Истелинды.
Все это время дочь главного ловчего носилась на свой резвой игреневой кобылке так, словно за ней черти гнались. Старалась постоянно держаться рядом и завладеть его вниманием. До последнего момента он это терпел. Достаточно.
— Дело государственной важности, леди, — отрывисто бросил король. — Я вынужден немедленно уехать.
— Как? — глаза красавицы расширились, в них загорелись ревнивая подозрительность и беспокойство. — Сир, мы вернемся с вами.
Среди лордов раздался ропот, кто-то порывался последовать за ним. Однако Родхар жестко отрезал:
— Никто со мной не едет, все остаются на своих местах. Веселитесь, отдыхайте и пируйте, встретимся завтра.
Он уже собирался направить коня к воротам, как в спину донеслось:
— Но сир!
И тут король обернулся и обратился к смотрительнице отбора:
— Матрес Пасквел! Проследите, чтобы претендентки отбора ни в чем не нуждались и были устроены со всеми удобствами. И если это потребуется для их безопасности, можете запереть их в собственных покоях!
— Разумеется, ваше величество. Все будет исполнено! — по-военному четко ответила генеральская вдова.
— Что?!.. — возмущение было написано на лице Истелинды.
А принцесса Амелия оглядела ее с какой-то непередаваемой сочувственно — презрительной усмешкой. Первая спешилась и направилась к крыльцу. За ней, кажется, потянулись остальные, но что происходило дальше, Родхара не интересовало. Он уже покинул замок.
Потом было около часа бешеной скачки. Встреча с Хойтом, быстрый доклад обстановки, несколько отданных на ходу приказаний.
И вот…
Он наконец стоял на пороге своей спальни и с замирающим сердцем смотрел на нее.
Девушка была растеряна. Сидела в кресле, скинув туфельки, книга на коленях. А в светлых глазах испуг и скрытый женский интерес, который она еще не успела спрятать. Совсем как в тот день, в саду, когда он застал ее в розовой беседке.
Точно так же Родхар не мог отвести взгляд от выглядывавшей из-под подола маленькой босой ноги, чуть приоткрытых розовых губ и разметавшихся серебристых волос. И так же, как тогда, чувствовал непреодолимое влечение. Только тогда он еще не понимал, что это сильнее его, а сейчас осознавал полностью.
Он… словно на полном скаку налетел на непреодолимое препятствие.
Он сам загнал себя в эту ловушку, из которой нет выхода.
Но хуже всего было то, что он не хотел ничего иного.
«Ты нарвался, Родхар Айслинг», — сказал себе мужчина. — «Ты попал».
А девушка опомнилась, интерес во взгляде сменился настороженностью. Она поднялась из кресла, на ходу нашаривая ногой туфельку, и склонилась в поклоне.
— Добрый вечер, ваше величество.
Родхар молча кивнул и вошел в комнату.
* * *
Сначала Мара прийти не могла в себя, он застал ее врасплох. Смотрела на него, как баран на новые ворота. А он на нее. Как будто собирался поглотить взглядом.
Король вернулся?!
Черт… Она уже расслабилась, была не готова, думала, в ее распоряжении и эта ночь. И вообще, уже как-то обвыклась в этих покоях. От этих мыслей стало стыдно.
Мара встала, этикета еще никто не отменял. К тому же, это прекрасный способ сохранить дистанцию.
И тут она наконец поняла, что ее смущает.
Кровь. У него рукав был разорван.
— Сир, — проговорила она испуганно. — Вы ранены. Нужно позвать лекаря.
— Пустое, — отмахнулся он.
Прошел вглубь комнаты прямо к стоявшему у дальней стены шкафу с глухими дверцами. Открыл его, привычным жестом вытащил рубашку и только потом опомнился, оглянулся на нее. Секунду смотрел, что-то решая про себя, потом тряхнул головой и прошел в сторону ванной.
Будет принимать ванну?
О…
Все, что сейчас здесь происходило, было неприлично, недопустимо! Мара даже зажмурилась, ощущая себя здесь лишней. Но ведь он король, и это ЕГО спальня, а она случайная гостья. Она отошла к стене и замерла, стараясь казаться незаметной и ни в коем случае, не прислушиваться.
Однако ванну он принимать не стал. Мужчина очень скоро вышел, переодетый в чистую белую рубашку. Влажные волосы были зачесаны назад и блестели, видимо, он просто смочил их водой. Взглянул на нее мельком и прошел к столу.
Состояние неловкости только усилилось, и напряжение такое повисло в воздухе, хоть ножом режь. Мара стала, мелко переступая, незаметно отходить вдоль стены, и тут он обернулся. Взглянул на нее исподлобья и проговорил:
— Извините, мадхен. Но сейчас я не могу покинуть эту комнату.
— Что вы, ваше величество, — смешалась она. — Это ваши покои.
Опять повисла пауза.
Наконец он сказал:
— Может быть, вы поужинаете со мной?
Отказываться было глупо. Мара кивнула.
— Да, конечно, — проговорила и пошла к столу.
А он повернулся к ней всем корпусом. И тут Мара увидела, как проступает у него на рукаве чистой белой рубашки свежая кровь. И невольно ахнула:
— Сир! У вас кровь. Нужно перевязать рану!
Секунду он смотрел на нее, потом неожиданно согласился.
— Хорошо. — Сел на стул и уставился на нее.
И что ей теперь было делать?! Но тут он сам пришел на помощь. Скомандовал:
— Откройте шкаф. Там найдете ветошь, нитки, иголку. Все. В ванной найдете остальное. Приходилось шить раны?
— Да, — быстро ответила Мара.
Она же все-таки дочь рыцаря и хозяйка замка, пусть и бывшая, матушка учила ее всему. Король кивнул. А она прошла к шкафу, достала оттуда все необходимое, поставила на стол и сразу ушла в ванную. И там замерла, хмуря брови.
Раны-то ей шить приходилось, смущало другое. Ему ведь придется снять рубашку, а это уже неприлично СОВСЕМ! Впрочем, чего уж переживать. С ее уничтоженной репутацией волноваться не о чем. Но был внутренний стержень — самоуважение. Предел, который она переходить не хотела.
В конце концов, она сказала себе, что не будет на него смотреть. Но ей и не пришлось. Потому что он просто разорвал рукав и ждал ее так.
А дальше…
Она промыла рану и стала шить, стараясь причинять ему как можно меньше боли. Но мужчина даже не шелохнулся, только смотрел на нее. И, черт побери, это было интимно. Слишком интимно… Ее затягивало в это непрошенное, ненужное, недоступное, временное. Нельзя было этому поддаться.
Наконец она наложила на швы чистую повязку с заживляющей мазью и затянула.
