Теперь лорду Белмару предстояли крайне неприятная ночь в застенке и допрос. И сколько бы он ни кричал, что не виновен, трудно было объяснить, как случилось, что он, вместо того, чтобы находиться в имении, оказался причастен к заговору против короля.
Только Родхара это уже не интересовало. Главное было сделано, но ему еще надо было убедиться, что с девушкой все в порядке. Он быстро вернулся, отпер дверь, стараясь не шуметь. Думал, что она спит.
И вдруг увидел ее в кресле.
Она сидела, держа на коленях его дублет, и смотрела на него. В тот миг он и понял, что нет, не будет ничего, как задумывалось раньше. Все просто полетело к черту.
* * *
В нем все еще кипел азарт боя, ярость в крови мутила сознание, подтравливала. В таком состоянии трудно контролировать себя. Не надо было приходить к ней так сразу, надо было дать себе успокоиться. Но он уже был здесь, и никакая сила не повернула бы его обратно. Оставалось только держаться, держаться, сколько хватит сил.
Но она прошептала:
— Родхар…
И сил не стало.
Мужчина сам не помнил, как оказался рядом с ней на коленях и притянул к себе.
* * *
Неловко, неумело, жарко. Так ярко, что душа лопается и горит сердце.
Он прижимал ее к себе вместе с дублетом, которую она продолжала держать в руках и вместе с креслом. Как будто хотел срастить с собой, приковать. И это ощущалось так правильно, как будто они вернулись в тот момент, когда он нес ее из леса на руках.
Тот час, когда они были вместе, о котором она будет вспоминать в старости.
«Но ты же понимаешь, что этот мужчина не твой», — говорил разум. — «Он король и всегда будет принадлежать Хигсланду. И никогда тебе. Он женится, потому что должен».
«У него и невеста уже есть, и даже красавица любовница», — звучал в душе саркастический смех. — «А у тебя есть только то, что здесь и сейчас».
То, о чем она потом будет помнить вечно, когда останется одна.
Мара мягко отстранила его.
Попыталась. Не знала даже, получится ли. Получилось. Мужчина нехотя поднял голову и взглянул на нее.
И вот сейчас.
Она взяла его лицо в ладони, глубоко вдохнула и начала:
— Родхар Айслинг…
Мужчина напрягся, брови сошлись на переносице, в лице непонимание. Но Маре уже было все равно, она решилась.
— Я. Беру тебя в долг. У Хигсланда. У твоей невесты. Ты сегодня мой.
— Ты… — застыл он, с жаждой вглядываясь в ее глаза. — Мара?! Это значит да?! Мара?!
Сказать это — все равно что в пропасть прыгнуть, не будет пути назад. Она едва слышно прошептала:
— Да…
На секунду еще они замерли без движения, потом он жарко выдохнул:
— Ты не пожалеешь об этом. Клянусь! Ты не пожалеешь!
Что говорить? Мара жалела уже сейчас о том времени бесконечного одиночества, которое будет ждать ее. Но это будет после. А сейчас его подрагивающие от нетерпения руки обнимали ее и стягивали одежду. Их дыхание смешивалось. Ей казалось, что если он остановится и перестанет касаться ее, она просто умрет.
Закрылись глаза, сплетались тела, мелькали тени на потолке, дрожали в пламени свечей.
Страсть — огонь,
Любовь — свет,
Плата за тело — тело,
Плата за сердце — сердце.
Если огня слишком много, он сожжет и тело, и сердце.
Останется ли свет?
Если света не было с самого начала, пусть крошечного,
Когда сгорит огонь, останется лишь холодный пепел.
Но если был свет…
Она ведь знала, что так будет. Знала с самого начала, как его увидела.
И да, она ни о чем не жалела сейчас.
* * *
Но если был свет…
Одного глотка ему было мало, он хотел пить из этого источника всю жизнь.
Его с ума сводил контраст его смуглого тела и ее белой кожи, эти серебристые волосы, рассыпавшиеся по подушке. Маленькая крепкая грудь с тугими сосочками, он мог накрыть обе одной ладонью. Гладкий и плоский живот, стройные ноги, а между ними нежная розовая раковинка плоти. Все. Он хотел это стройное тело снова и снова. Но и не только. Еще больше он хотел ЕЕ.
Еще когда в первый раз увидел, Родхар уже знал, что не будет другой, будет она.
Но только сегодня понял.
Девушка затихла в его объятиях, тоненькая, хрупкая, несгибаемая. До безумия сладкая. Его приз, его награда. Его ЖЕНА. Король поднялся на локте, глядя в ее лицо. Зарылся рукой в серебристые волосы. Она ахнула:
— Рука! Родхар, у тебя опять кровит рана!
— Пустяки, — усмехнулся он.
Потом встал, отпер бюро, открыл маленьким ключиком секретный ящичек, достал оттуда перстень и подошел к ней. А она уже сидела на кровати, серьезная, настороженная, простыня натянута до самой шеи.
— Руку дай, — проговорил тихо.
Нахмурилась, в глазах непонимание. Но руку протянула.
— Мара-Элизабета Хантц, — Родхар опустился рядом с ней на кровать и надел ей кольцо на палец. — Я беру тебя в жены.
Она отдернула руку и замотала головой:
— Нет, мы не можем. Будут осложнения с Грихвальдом.
Король усмехнулся, перечит ему и спорит с ним даже сейчас. Навис над ней и сказал:
— Просто скажи «да».
А дальше уже его дело, как все это устроить.
* * *
Ужасно прошло для Истелинды все. Охотничий замок значительно уступал тому, к чему она привыкла, по комфорту. Комнатки тесные, служанки — одна на пятерых. Горячей воды не дождешься, ничего не дождешься! Естественно, все внимание прежде всего принцессе Грихвальда. А ей по остаточному принципу.
Боже, как ее бесила эта бессловесная рыба Амелия.
Думает, если на все улыбается и молчит, Родхар будет считаться с ней?! Нет! Истелинда знала этого мужчину, он будет считаться только с той, кто сможет удержать его интерес в жизни и в своей постели. А кроме нее это просто некому сделать!
Но с королем творилось что-то странное.
Она просто не узнавала его, в последнее время Родхар стал сам не свой. Что с королем случилось? Раньше его всегда веселили и приводили в восторг ее смелые выходки. А теперь?
«Будьте осмотрительнее, леди Белмар»
«Осторожность не повредит»
«…можете запереть их в собственных покоях!»
Эти отрывистые фразы он бросал специально для нее! Истелинда была в шоке.
