— Это проявилось еще в детстве. Семья тщательно скрывала.
Еще бы! Подумалось Родхару, кому надобна на троне жена — ведьма?!
— А за два месяца перед тем, как отправить меня на отбор, мой отец пригласил магистра Яна Торина из Неполисской Академии, чтобы запечатать мой дар. А Ян… Мы…
Она сбилась. Молчала какое-то время, потом глубоко вздохнула.
— Чтоб вы знали, сир, запечатать дар — это чудовищно. Это все равно что жить с постоянным ощущением…
— Я имею представление, — сказал Родхар.
У него тоже был своевольный тотем рода.
— Сир, я бы хотела учиться в Неполисской Академии и стать магиссой.
Магиссой? Неполис еретический город. Издревле славился как вольная и неприступная цитадель магов. Странное желание для принцессы, участь которой сводилась к тому, чтобы быть разменной монетой в политических играх отца, но Родхар мог понять ее, как никто.
— Я сделаю все, что будет в моих силах, — сказал он. — Обещаю вам, Амелия.
Она солнечно улыбнулась, впервые за все время их знакомства, и проговорила:
— Спасибо, ваше величество.
Прогулка продолжилась еще немного, но когда главное уже выяснено, оставалось только придумать, как выполнить обещанное.
Следующей на очереди у короля была дочь главного ловчего.
* * *
Все остальные в этом проклятом замке были заняты своими делами и развлечениями, одна Истелинда не могла найти себе места. Ожидание и неопределенность. Дурное предчувствие, которое возникло еще вчера, и никак не отпускало. И никакой возможности связаться с отцом.
Замок по-прежнему был закрыт. Приказ короля. Неофициальный. Но так было даже хуже, потому что за этим скрывалась какая-то тайна.
А прогулка, на которую король забрал ту бессловесную рыбу, принцессу Грихвальда, все тянулась и тянулась. Ей уже стало казаться, что они отсутствуют целый год. Однако наконец два всадника въехали во двор.
Истелинда увидела их из окна своей комнаты. Не трудно было догадаться, кто это, в одном она сразу узнала короля, в другом принцессу Амелию. Они беседовали как друзья, король что-то заинтересованно говорил, а эта бессловесная Грихвальская рыба просто сияла от счастья.
Зрелище Истелинде не понравилось.
Однако она тут же встрепенулась. Надо было срочно привести себя в порядок и выглядеть красивой и беззаботной, чтобы вернуть себе внимание и интерес короля. Мухи, как известно, не ловятся на уксус. А мужчины в этом похожи на мух.
К тому же, Истелинде вдруг показалось, что Родхар делает это специально, чтобы позлить ее, возбудить ревность. Ну что ж, она готова была ему подыграть.
А дальше…
Она уже знала, как будет действовать дальше.
Когда к ней явилась матрес Гермиона Пасквел, дочь главного ловчего была готова. Конечно, здесь все равно бы не получилось привести себя в порядок по-настоящему, но и сейчас она выглядела свежо и очаровательно.
Смотрительница отбора в комнату не вошла, замерла на пороге и проговорила:
— Леди Белмар, его величество ждет вас.
Даже так? У нее будет личная встреча? Это даже лучше того, на что Истелинда надеялась. Но от этого генеральская вдова не стала ей приятнее. Потому она и проговорила надменно:
— Благодарю.
Та смерила ее взглядом и процедила:
— Не за что. Следуйте за мной, леди Белмар.
«Ничего, попадешься ты мне, старая змея», — подумала Истелинда.
И с высокомерной улыбкой двинулась за генеральской вдовой следом.
Замок был не так велик, но они шли куда-то уже довольно долго. Честно говоря, Истелинда была удивлена. Она думала, что король будет ждать ее в малой гостиной при своих покоях или, в крайнем случае, в общем зале. Однако они двигались в другом направлении, и это настораживало. Какие-то служебные помещения, нижний уровень…
— Послушайте, матрес Пасквел, — спросила она недовольно. — Вы уверены, что мы правильно идем?
— Абсолютно уверена, — не оборачиваясь проговорила генеральская вдова.
А Истелинда разозлилась.
— Куда вы меня ведете?! И как вы смеете так со мной разговаривать, я дочь главного ловчего!
— Именно, леди Белмар, — сказала смотрительница отбора и остановилась перед какой-то дверью. — Успокойтесь, мы уже пришли,
Толкнула дверь и показала жестом:
— Входите.
Невольная дрожь пробежала по плечам Истелинды, она не хотела показывать свой страх, но прежде, чем войти, заглянула. Король действительно был там, стоял к дверям спиной. Но обстановка ей совершенно не понравилась, пустая комната, голые стены, грубая мебель…
Она улыбнулась и присела в поклоне:
— Добрый день, сир.
Родхар Айслинг резко повернулся, скользнул по ней странным взглядом и показал на один из табуретов, стоявших в центре комнаты:
— Садитесь, леди Белмар.
глава 52
Король смотрел на девушку и вспоминал свой разговор с главой дознавателей. А та, брезгливо подбирая пышные юбки, усаживалась на грубый табурет. Опасливо оглядывалась по сторонам и при этом продолжала улыбаться ему. Наигранность, лицемерие, хитрость и страх и попытка воздействовать. Родхар и раньше подмечал в ней эту двойственность.
Но ведь это же Истелинда Белмар. Дерзкая и несносная. Она всегда была такой искрометной и яркой, что это заставляло закрывать глаза на ее очевидные недостатки. А сейчас все неприглядное открылось разом.
Ее причастность к заговору отца подтверждена. Служанка и оружейник на допросе показали, что действовали по ее указке. Он сам видел, как она получила записку от отца, доставленную нарочным. Но, прежде чем судить и выносить приговор, королю надо было знать, что в этом исходит от нее самой, а что от воспитания и обстоятельств.
Что касается самого Белмара, тот тут все было путано, грязно и отталкивающе. Глава дознавателей Хойт только начал работать с ним, и уже всплыли факты, достаточные, чтобы заточить главного королевского ловчего в самый дальний тюремный замок. Конечно, еще предстояло копать и разбираться в мотивах и противоречивых и запутанных действиях. Но кроме его интриг и попытки физически устранить Мару Хантц, еще имел место сговор с Холдаром Грихвальским. Гонца, отправленного Белмаром к Холдару, взяли на обратном пути, когда тот вез ответ.
Государственная измена.
Черт побери! Все это за спиной у короля!
Сейчас Родхар видел перед собой дочь главного ловчего, и ему надо было понять, насколько глубока ее вина. Но как бы ни повернулось дело, Родхар твердо решил не упоминать имени Мары Хантц. И потому начал с другой стороны.
