Но только она расслабилась, как рядом послышались шаги и в беседку вошли двое.
Король. И с эта красавица Истелинда, дочь ловчего. Он вел ее под руку.
Мара так и застыла, уставившись на них, и не сразу сообразила, что надо надеть туфли. Истелинда кривилась и демонстративно смотрела в сторону, а король смотрел прямо на нее. Его тяжелый взгляд скользнул по ней, оглядывая всю с головы до ног и задержался на…
Боже, когда Мара поняла, куда он смотрит, быстро сунула ноги в туфли. Истелинда проводила ее испепеляющим взглядом, а она пробормотала:
— Прошу прощения.
И бочком пошла к выходу.
А потом, все убыстряя шаги, устремилась подальше оттуда.
Шла и морщилась, испытывая досаду. Невольно вспоминались слова этой противной матрес Фоурм:
«Я надеюсь, на прогулке вы будете вести себя достойно и не опозорите себя»
«…но не делайте ничего такого, чтобы мне пришлось за вас краснеть»
Так глупо!
Да если бы она знала, что туда кто-то войдет! Стоило представить физиономию смотрительницы, хотелось закрыть глаза и застонать. Показать босые ступни в одних чулках! Все-таки она умудрилась повести себя неприлично.
Но было и другое.
Она прекрасно поняла, с какой целью его величество собирался уединиться в беседке с этой Истелиндой. Не трудно было догадаться, что она сорвала им свидание. Ну уж простите! Она же не знала. Иначе близко не подошла бы к их любовному гнездышку.
С другой стороны, было так обидно. Эта матрес чуть ли не по головам их считает и даже во сне контролирует, а тут — такое. Профанация какая-то, двойной стандарт.
От всего этого остался неприятный осадок.
Правда, Мара так и не могла понять, что же именно обижает ее больше.
Она быстро шла по дорожке, опустив голову, и чуть на наткнулась на кого-то. Немедленно остановилась и вскинула голову. И на всякий случай, попятилась назад.
Перед ней стоял мужчина, уже пожилой, но еще молодящийся. Видно было и по его модным сапогам, и по отороченному мехом камзолу, и по аккуратно прилизанной прическе. Мужчина разглядывал ее с таким умилением, словно она диковинная кукла или лакомство какое-то.
А вокруг никого, только цветущие заросли.
Ей вдруг стало страшно. Снова вспомнились слова матрес Фоурм, не самые приятные мысли полезли в голову. Она здесь с этим человеком одна. Возможно, Истелинде и сойдет с рук, а если ее вот так застанут, а она точно не отмоется.
— Здравствуйте, — проговорила Мара.
И стала осторожно пятиться назад, понимая, что бежать нельзя, это может спровоцировать в нем инстинкт охотника. А тот, словно услышал, вдруг шагнул к ней. Улыбка расплылась в пол лица.
Она уже хотела наплевать на все и бежать, но тут за ее спиной раздался резкий голос:
— Малгит? Кого-то ищещь здесь, барон?
Король!
Так попасться… Боже! Она сразу обернулась и застыла. Родхар был один, без Истелинды. Смотрел на мужчину, а ее как будто и не замечал вовсе. Маре казалось, что ледяные иглы впиваются в позвоночник.
— Э… Сир, я искал вас, — проблеял этот престарелый барон и стал раскланиваться.
А король прошел мимо нее, остановился, искоса взглянув в ее сторону. А потом повернулся к барону и грозно вскинул бровь.
— Ну?
Тот начал бормотать что-то о пошлинах и торговле. Мара не стала дослушивать. Как только мужчины заговорили между собой, она бегом припустилась по дорожке и остановилась только когда вышла на самую широкую аллею.
глава 8
Ох как она неслась! Она и сейчас на чувствовала себя в безопасности. Но здесь было довольно много девушек — участниц отбора, и Мара, стараясь не привлекать внимания, пошла медленнее. Теперь надо было успокоить бешено колотившееся сердце и дыхание.
Она сделала вид, что разглядывает вьюнки на шпалере, а сама стала осторожно оглядываться. И тут столкнулась взглядом с матрес Фоурм.
Какое у той было лицо!
На нем отражались одновременно недоумение, злость и паника. Смотрительница оглядела ее, а потом нервно дернулась и стала шарить глазами по сторонам. А Мара потихоньку переместилась ближе к группке девушек, окружавших Амелию, принцессу Грихвальда, и поздоровалась.
На нее покосились и едва кивнули. Но сейчас это было не так уж важно, главное, что она уже не одна. Не так опасно. Немного отлегло от сердца и отпустил страх, зато тупой иглой стало колоть разочарование. Всего одна прогулка, и столько неприятного. А ведь так хорошо начиналось. И вся эта красота…
Померкла разом, когда она увидела, как к ним приближается в окружении нескольких девиц красавица Истелинда. Дочь главного ловчего смотрела прямо на нее. Ее прищуренный взгляд не сулил ничего хорошего.
А Мару зло взяло. Она вскинула подборок, оглядела красавицу и отвернулась. И тут заметила, что в саду, оказывается, прогуливаются и другие мужчины! В отдалении виднелось несколько фигур. Но как же так?
Только вроде немного успокоилась и отошла, а тут снова начала накатывать паника. Ей здорово повезло. Ведь если бы не король, неизвестно что могло произойти.
Она невольно стала искать взглядом короля, а его нигде не было видно. Сделала еще несколько шагов по инерции и услышала окрик:
— Мадхен? Вы что, под ноги не смотрите?
На нее неприязненно смотрела девица, которой Мара чуть не наступила подол.
— Простите, — извинилась Мара.
Но та уже отвернулась, демонстративно отдернула платье и вместе с двумя другими девицами двинулась дальше. А до Мары донеслись реплики:
— Вылезают из медвежьих углов!
— Не понимаю, зачем посылать приглашения кому попало?
— Такова традиция, вы же знаете.
Ну и пусть, подумала она и двинулась в обратную сторону.
И тут откуда-то сбоку на широкую аллею стремительным шагом вышел Родхар Айслинг* — Ледяной Клинок. Опять она натолкнулась на него взглядом и замерла на месте. А тот, не глядя по сторонам, прошел мимо и направился прямо к выходу.
Мара еще смотрела, как высокая мощная фигура исчезает за дверью, когда смотрительница громко объявила:
— Прогулка окончена! Тех из вас, кто еще остался на отборе, прошу следовать за мной!
Что? Почему она так сказала. Мара стала с недоумением оглядываться, однако пошла со всеми. И уже по пути из разговоров поняла, что двух девушек во время прогулки застали в весьма двусмысленных ситуациях. Теперь им предстоит либо с позором вернуться домой, либо принять предложение соблазнивших их лордов.
— Но увы, — тихо говорила одна из девиц. — Им теперь придется попрощаться с приданым. Такое им родня не простит.
