—Так ты же сам просил приехать,— усмехнулся друг, не отрываясь от еды.
—Ты в кабинете меня должен был ждать, — вся эта ситуация порядком раздражала. Запахи эти, довольная рожа друга, впервые захотелось начистить ему физиономию.
—Ну извини, — пожал плечами, — я пообедать не успел, а Риточка так удачно готовила обед.
Риточка, значит?
—Наелся? – выплюнул. Риточка, блядь. — Пошли, — кивнул в сторону выхода и развернувшись на пятках, вышел из кухни.
—Совсем сдурел? – рявкнул на друга, как только дверь кабинета захлопнулась за его спиной. — Думаешь, я не вижу, как ты на нее смотришь? Тебе прошлого раза было недостаточно, чтобы понять – все они шкуры?
На последней фразе сорвался на крик. Неужто забыл, как быстро слилась его «любимая девочка», когда он полуживой в реанимации лежал, когда будущее его под вопросом стояло, и врачи никаких прогнозов не давали, калекой мог на всю жизнь остаться.
Забыл, блядь, как женушка любимая без трусов последних оставила, как счета все опустошила и свалила в закат к кошельку потолще.
А как пела, про любовь заливала, скакала вокруг него, пока здоровый да при бабле был, женила на себе, идиота доверчивого, такая же актрисулька, Бэмби, млять, ангелочек. Глазками хлопала, да пылинки сдувала, а он гордился своей женой, слюни пускал и что в итоге? Никому кроме меня калека не нужен оказался, я, млять, жопу рвал, чтобы на ноги дебила этого поставить и думал ведь, что урок он усвоил, а нет, идиотом был, идиотом и остался.
—Да что ты истеришь, как баба на сносях, — не остался в долгу друг, — нормальная она девочка, чего ты к ней прицепился?
—Алинка твоя тоже нормальная была, — скривился, вспомнив эту дрянь, —забыл уже, так я напомню тебе, как женушка тебя кинула, как я, сука, ночами не спал, чтобы ты, идиот, руки на себя не наложил.
—Хватит, — осадил меня друг, — мое прошлое — это мое прошлое, а Ритку не тронь, хорошая девочка.
—Ты, блядь, дебил или претворяешься? – какой-то разговор глухого со слепым у нас получался, как втюхать в его тупую башку очевидное?
—Из нас двоих дебил здесь только один и это не я, — огрызнулся друг. —Ты задолбал уже всех под одну гребенку грести. Разберись уже со своей детской обидой, ну бросила тебя мать, на этом жизнь не закончилась, не все такие, как она и бывшая моя.
—Детской обидой? — разорался я, в конец теряя контроль.
Да, блядь, откуда они берутся, сначала отец, теперь этот, млин. Жизнь ничему не научила. Не все они такие, все, блядь, до единой, мне ли не знать? Стольких оттрахал, и каждая из себя «не такую» строила, цену, млядь, набивала. И каждую из них я поимел, так как хотел и там, где хотел. С удовольствием ноги раздвигали не такие, блядь, у каждой была своя цена, кому-то цацки, кому-то деньги. И все подставляли свои щелки, текли как суки и глотки подставляли.
—Все, закрыли тему, со своей личной жизнью я без тебя разберусь, — процедил Леха, плюхаясь в кресло.
—Не в моем доме, — предупредил.
—Значит заберу ее, — огрызнулся друг, а у меня снова кулаки зачесались, — говори, зачем звал или я поехал.
Покачал головой, хотелось размазать его по стенку, перед глазами так и всплывали картины, как он ее…И дышать стало невозможно, какого хрена со мной происходит? Ну трахнул бы он ее и что с того? Но даже сама мысль об этом приводила в бешенство.
—Через два дня крупная поставка, там не только брюлики, там полотен на несколько миллионов, — выдохнув, все же решил сосредоточиться на работе, — если просрем и в этот раз, считай все, приплыли и можем паковать удочки.
—Не просрем, — уверенно произнес друг. —Я все просчитал, мусора будут пустышкой заняты, пока мы товар будем принимать, точное время и место известно только мне, остальные адреса – наживка, на этот раз падла, сливающая инфу, никуда не денется.
—Головой отвечаешь, — усмехнулся, откинувшись в кресле. Дебил, блядь, но умный. Единственный, кому я мог безоговорочно доверять, столько дерьма на двоих сожрали, сколько иной человек в жизни своей не встретил.
К Рите я больше не возвращался, разговоры были только о предстоящей сделке. Слишком много бабла я потерял из-за мусорских налетов, больше допускать промахи я не мог.
Задницу со всех сторон прикрыли, даже я не знал, где и когда состоится встреча. Это поставка должна обеспечить нас на полгода вперед, а потому готовились мне к ней долго и тщательно.
Обговорив все детали, спровадил друга от греха подальше и направился в комнату девчонки, сам не понял, как оказался в ее комнате, очнулся только, когда услышал громкий визг. Замер на мгновение, пялясь на полноватую грудь в тонком кружеве, которое, впрочем, ничего не скрывало.
—Отвернитесь, — пропищала Рита, старательно прикрываясь футболкой. Поздно, девочка, я уже все видел.
—Я тебя предупреждал? — прошипел, делая шаг к девчонке, та в свою очередь попятилась назад, далеко, правда, стена уйти не дала. —Предупреждал? – повторил и уперся в стену ладонями, по обеим сторонам от ее головы. Взгляд непроизвольно скользнул вниз, туда, где вздымалась ее грудь.
—Отойдите, — уперлась ладошками в мою грудь, чем лишь сильнее меня раззадорила. Я хотел ее, блядь, хотел так, что член в штанах дымился.
—Я предупреждал тебя не крутить задом в моем доме? — повторил, приблизившись губам, хотелось вырвать к чертям собачьим эту нелепую футболку из ее рук, содрать белье и трахнуть у этой самой стены.
—Я ничего такого не делала.
Не сдержался, вырвал футболку и швырнул в сторону, заставив девчонку в очередной раз вскрикнуть и дернуться. Ничего с собой поделать не мог, прижал к себе, коснулся губами тонкой шеи, вдыхая чертов цветочно-фруктовый аромат, что преследовал меня последние полгода.
Рукой скользнул к груди и сжал ее с силой, мозг отключился, член рвался наружу, желание вставить ей по самые яйца и трахать, наслаждаясь ее стонами, выбивая из нее воздух, разрывала изнутри. Ни разу со мной ничего подобного не случалось, так какого, мать его, хрена меня штырит от этой девки, обыкновенная шмара.
—Не надо, пожалуйста, — тоненький голосок вернул меня в реальность. И снова этот взгляд и выступившие на глазах слезы. Не должны они меня трогать, блядь, так почему так на душе погано?
Отступил назад и вдарил со всей силы кулаком в стену, перевел взгляд на девчонку, что уже рыдала в голос прикрыв лицо ладонями и последним уродом себя почувствовал, не тронул ведь, а ощущение, будто изнасиловал. В голову закралась шальная мысль, впервые допустил лишь на секунду, что не играет. Ничего не говоря, развернулся и вылетел из комнаты, шандарахнув дверью.
Вернулся в кабинет, откупорил коньяк и, игнорируя наличие бокалов, присосался к горлу. Внутри бушевал ураган, сметая на своем пути последние остатки моего терпения и здравомыслия.
Чего я вдруг сорвался, голых баб что ли не видел? Мне просто необходимо было кого-то трахнуть, возбуждение никуда не делось, и с каждой секундой я все сильнее хотел ту, что сейчас пряталась в своей комнате, ту, что рыдала у стены. К черту.
