Пока его невесты думали о том, чтобы как можно в лучшем свете выставить себя, Тодор думал только о том, чтобы поскорее погрузиться в какой-либо день Виктории, и узнать ее лучше, ближе. Самое сладкое блюдо оставил на десерт.
Она сторонилась его после случившегося, бередя своим поведением старые раны. Она готова была провести хоть весь день с Захари, но не хотела смотреть в его сторону дольше минуты, не хотела сидеть с ним за одним столом. Мужчина думал, что оставил позади все детские обиды и ревность к младшему брату, но все всколыхнулось вновь. Даже родители любили мелкого пакостника больше. Всегда суровый отец теплел и улыбался, стоило ему взглянуть на младшего сына. Неужели он не понимал, как больно делает старшему?
Наконец-то вторая пятерка и снова жестокая бойня от Истэки и Апони. К концу дня он будет чувствовать себя кровожадным чудовищем, не меньше. Их воспоминания вымотали его и физически и морально.
Лишь Малика смогла придать Тодору немного сил. Ее эмоции были самыми приятными, а воспоминания — самыми свежими. Она показывала альфе первый поцелуй с Дамиром.
“И когда только успели, маленькие щенки?!”
Не лучший выбор, что показать предполагаемому жениху, но, к счастью, со статусом их только дружеских отношений они вдвоем разобрались раз и навсегда. И хоть его собственный первый поцелуй, как и первый опыт с женщинами остался далеко позади, он не мог вспомнить, чтобы и близко чувствовал хотя бы что-то подобное, как эта маленькая девчонка.
Может все дело в отличии мужского и женского взгляда на мир или виной всему юношеский максимализм маленькой динго? Ответ на этот вопрос Тодор не знал. Почти утопая в ее бескрайней нежности, ему с трудом удавалось абстрагироваться и не забывать, что он это он, и с молодым волком ему целоваться не пристало. Тодор подмигнул Малике, подарившей ему небольшой глоток свежего воздуха, перед тем как ухнуть в тяжелые и мрачные воспоминания Ивет.
Почему она выбрала именно этот день!? Если мужчина, что и знал, так это то, что эта старая перечница ничего не делает просто так. День, когда она держала на руках своего умирающего супруга, выпил из него почти все последние силы. Вся надежда была на Викторию, которая молча сидела на диванчике, скромно потупившись. Что такого страшного она может ему показать?!
Признаться, мужчина её совсем недооценил — эта проказница устроила ему настоящие эмоциональные качели. Она опустошила все его внутренние резервы своим горем, печалью и страхом, чтобы тут же вновь наполнить их своей радостью, надеждой, чувством облегчения и так несколько раз подряд. Альфа был поражен тем, что пришлось пережить этой маленькой хрупкой женщине. Пережив вместе с ней эти воспоминания, он был готов рассмеяться в лицо тому, кто назовет ее слабой.
Неминуемо его сознание накрыл магический откат. Это неизбежно, если так долго использовать кристалл, и это знают все, кто хоть раз сталкивался с этой процедурой, кто хоть раз участвовал прежде в отборе, ну или кому уже стукнуло сто двадцать лет. Мужчина прекрасно слышал, как Ивет распорядилась всем выйти, оставив только Вику, чтобы помочь ему якобы прийти в себя. У Тода скопилось много вопросов к старушке, но все они испарились под осторожными прикосновениями красивой женщины, оставшейся вместе с ним.
“Я, пожалуй, еще полежу, о жизни подумаю…”
— Признавайся, добить меня хочешь? — не открывая глаз, шепнул он сладкоежке, опасаясь, что она сейчас его и правда напоит этой отравой. — Это жидкость для проявления чернил, мы используем ее в разведке.
Он смотрел на нее, приоткрыв один глаз, и пользуясь ее замешательством переместил свою голову ей на колени. Теперь стало определенно мягче.
— Симулянт, — тихо всхлипнула девушка, на мгновение прикрыв глаза. — Я же, правда, испугалась.
Отодвинув Тодора, она встала и подошла к большому приоткрытому окну.
— Это защитная реакция организма на подобные магические перегрузки. Слишком много плохих эмоций, и слишком много хороших, — попытался тот оправдаться, подходя к ней сзади.
— Последнее воспоминание… это…
— Лучшее, что я сегодня видел, — он не дал возможность сладкоежке наговорить глупостей, оборвав ее фразу посередине.
Она обернулась к нему, наверное, пытаясь понять, не шутит ли он. Обхватив ее лицо ладонями, Тодор позволил пальцам зарыться в ее мягкие пушистые волосы, а его губы наконец накрыли ее в желанном и долгожданном поцелуе.
Чувствуя отклик этой строптивой женщины, он утопал в бескрайней нежности к ней, покрывал ее лицо и ладошки быстрыми нежными поцелуями и со всей только возможной страстью возвращался к губам.
Глава 11 — Невидимый, но самый важный фронт
— Останься со мной, — прижал меня к груди опасный хищник, умоляюще состроив глазки.
— Не могу, — ответила я, пряча свое лицо на его большой груди. И дело вовсе не в природной скромности, я и сама, правда, хотела бы остаться с ним, но оставить Машу одну в незнакомом мире, в незнакомом замке — этого я допустить не могу.
— А я, как король, тебе приказываю, — засмеялся Тодор.
— Я тебе не жена, чтобы ты мне приказывал, — не подумав, сказала я, что первое пришло в голову, а потом поспешно добавила: — И вообще, я — гражданка другой страны.
— Что значит гражданка? — приподнял бровь Тодор.
— Это значит, что я подданная в другом королевстве. Ты мне приказывать не можешь, — как могла объяснила я.
— В таком случае ты должна меня слушаться, чтобы не нарушать дипломатические отношения между нашими королевствами, — важно изрек мужчина, после чего сам же первый заразительно засмеялся.
Лицо начинало немного покалывать, но это не мешало мне счастливо улыбаться. Наверное, завтра щеки и подбородок будут красные от едва пробивающейся щетины Тодора. К счастью, у меня был захвачен с собой тональный крем, на помощь Ивет я уже боялась полагаться.
Он довел меня до самой двери в мои покои, чтобы передать с рук на руки поджидающей нас Маше, воспринявшей это как должное.
— А ну, пойдем со мной, малец, поговорим о жизни, — поманил вожак пальцем Дамира, который уже давно был приставлен к нам как нянька, на правах старшего из всего молодняка.
Впервые за весь день мы остались с Машей совсем одни, лежали на кровати, разглядывая порхающих светлячков под потолком, и делились впечатлениями о прошедшем дне.
— Мамуля, когда ты выиграешь, я стану принцессой? — с детской непосредственностью спросила Маша, а я же наоборот нахмурилась, потому что вместо того, чтобы целоваться часами напролет, нужно было действительно поговорить о моем месте в отборе.
— Ты у меня и так принцесса, — поцеловала я дочку в лобик.
Вдруг со всех сторон раздался жуткий вой, от которого казалось вот-вот лопнут перепонки. Этот ужасный вой тут же подхватили тысячи протяжных волчьих голосов. С любопытством и страхом я выглянула в окно, чтобы увидеть как из всех дверей, из всех щелей перед замком выбегают волки. Это были оборотни всех пород и мастей, те, кто были в человечьем обличье, сжимали в руках оружие.
