Не успела Маша испугаться, как двери открылись, и в комнату почти влетела Ивет.
‒ Ох, и горазда ты спать, соня! ‒ тут же сбила старушка с толку девочку. Ивет бодро шагала по спальне, распахивая тяжелые портьеры и впуская свет. Все это время Маша боялась даже пошевелиться, потому что львица недовольно порыкивала на старушку, стремительно вторгшейся на их территорию.
‒ Бабушка, а это кто? ‒ скосила девочка глаза на хищницу, пригвоздившую ее к кровати.
‒ Киса, ‒ многозначительно протянула Ивет и улыбнулась девочке, показывая, что бояться тут совершенно нечего.
‒ Какая еще киса? ‒ не могла понять Маша.
‒ А ты разве у мамы не просила? ‒ пошла Ивет, что называется ва-банк.
‒ Но я же просила котенка, а не льва… ‒ девчушка почти прошептала последнее. ‒ Ивет, а где мама?
Львица потянулась на кровати и принялась облизывать Машу своим шершавым языком и поневоле щекотать своей длинной шерстью и большими усами. Девочка засмеялась от щекотки и попыталась оттолкнуть от себя большую кошку, у которой, по мнению самой девочки, случился приступ нежности. Ивет вздрогнула от увиденной картины, хоть она и была уверена, что львица не причинит вред Маше ‒ картина была не для слабонервных. Порою кажется, что лишь детям неведом страх.
Оборотница совсем не знала, что ответить девочке, и была даже рада заминке и возне между Машей и львицей. Имеет ли она право сказать ей правду? И что именно здесь правда?
‒ Она скоро будет, ‒ только и смогла сказать Ивет, стараясь не смотреть в глаза малышке. Детей обманывать намного тяжелее, но в глубине души Ивет верила в свои слова, она очень хотела в них верить.
Весь день львица неотступно следовала за своим котенком, играла с ней, отгоняла от нее всех назойливых двуногих существ, а иногда с рычаниями и под хохот своего маленького львенка гонялась по этажу за платьями, которые кидались врассыпную, едва завидев ее. Разлучать их больше никто не пытался, с первого же раза большая кошка доступно объяснила, что она против подобных маневров. Это стоило замку нескольких портьер, шкафов, письменного стола, разодранных картин и даже двух разгрызенных дверных полотен.
Девочка тоже чувствовала себя лучше рядом со своей большой защитницей, но тоска по маме все равно порой накатывала на нее. В такие минуты Маша замирала на месте, вглядываясь в одну точку, или стояла подолгу у окна, пытаясь высмотреть там приближающийся родной силуэт. Кошка не понимала причину внезапной хандры, ластилась и щекотала девочку, приносила ей разные потерянные игрушки или трофеи, отобранные у платьев в коридоре. Львица терлась об ее ноги, прятала свой большой нос в маленьких ладошках и забавно фыркала, облизывала девочку, и казалась самой счастливой.
Ивет тоже находилась весь день поблизости, наблюдая за своими двумя подопечными. И то, что она видела, ее совсем не радовало. Смерть Агнии, которую она знала куда дольше, и то тяготила ее намного меньше. Хотя, по правде говоря, старушке было совсем не жаль, что безумную Агнию настиг такой конец, но она постоянно жалела о том, что она, как и многие другие оборотни, упустила момент и позволила неплохой, пусть и высокомерной, девушке превратится в такое чудовище.
Львица ютилась рядом с засыпающей девочкой, но тут же подобралась, услышав шум в гостиной. Она пригнулась, готовясь к прыжку, она не подпустит больше ни одного врага к своему котенку! Но в дверях комнаты показался всего лишь человек, забавный человек, он их часто сегодня навещал. Львице нравилось, как от него пахнет охотой, кровью, силой. Большая кошка даже была готова простить ему запах псины, который, конечно же, заметно портил все волшебство. Но и то ненадолго, чтобы не зазнавался и не забывал приносить ей самые лакомые кусочки добычи. Надеясь на угощение, львица ринулась на вошедшего человека, едва не сбивая его с ног.
***
Тодору была прекрасно знакома аксиома, что женщины любят подарки. Но он и в страшном сне не мог представить, что ему придется заманивать любимую женщину к себе большим окороком, а не дорогими побрякушками.
Львица послушно семенила следом, подкрадываясь сзади и клацая зубами в опасной близости от ладони Тода, крепко сжимающей окорок. Ее сейчас волновал только этот кусок мяса, а не экскурсия, затеянная альфой.
Он водил ее по всем местам, где когда-либо ей доводилось побывать вместе с ним, пытался достучаться до ее воспоминаний о нем и об этом месте.
‒ Виктория, ‒ в очередной раз сказал мужчина, а львица, подергивая ушками, в очередной раз намеренно сделала вид, что ничего не услышала. Она прохаживалась по огромному залу, иногда срываясь на бег, впиваясь когтями в скользкие каменные плиты, и ей очень нравилось, как звучит это слово из уст человека. Будто бы оно было особенным, или произносил он его по-особенному. В любом случае, стоило Тодору замолчать, как львица ткнула его мордой сзади в коленную чашечку, едва не повалив на пол, требуя продолжения.
Маленький и тесный кабинет ей понравился куда меньше. Мебель, расставленная по всему периметру, сужала пространство и давила на ее сознание. Находясь в этой комнате, хищнице больше всего захотелось свободы. Она нервно размахивала хвостом, круша им все, что ни подвернется. Стоило большой кошке добраться до письменного стола, заваленного книгами, как Тодор поспешил увести львицу, дабы спасти хоть какое-то имущество в этой комнате от вредного кошачьего характера.
Отчаявшись в своем глупом эксперименте, мужчина устало опустился на край кровати, наблюдая, как львица носится по спальне. Окорок она давно выманила и теперь просто терзала диванные подушки, разнося пух по всей комнате. Под пуховым снегопадом львица подошла к грустному мужчине, унылый вид которого ей совсем не нравился. Забравшись почти в кольцо его рук, хищница положила свою голову ему на колено, впервые за вечер, позволяя погладить себя. Он так упорно старался ее поймать, может потому такой несчастный, что не получилось? Довольная своим благим поступком, и ласковыми пальцами мужчины, ласкающими холку и чувствительные места за ушками, львица довольно заурчала, поудобнее устраиваясь рядом с человеком. В кольце его рук было тепло и уютно, и будто бы совсем не ново… но какая разница! Приятно, а это главное.
Возвратившись с экскурсии, не принесшей желаемого результата, большая кошка быстро покинула компанию Тодора и легла возле кровати, где спала Машенька. Тод тихонько прикрыл дверь в спальню и сел в одно из кресел в гостиной. Ивет, как неустанный часовой, находилась здесь же. Она изначально не верила в успех этого предприятия, поэтому просто молчала и не доводила мужчину своими рассуждениями. Она видела, как нелегко ему сейчас приходится, как из последних сил он старается не отчаиваться, но, по мнению самой старушки, это все было напрасной тратой сил.
‒ Она же узнает Машу, значит не все потеряно, ‒ будто оправдываясь в своем упрямстве, проговорил Тодор, взлохмачивая волосы руками.
‒ Не узнает, ‒ опровергла его слова старуха. ‒ Она знает, что Маша ее ребенок, но она не узнает себя как человека.
