– Если он узнает, … то не от меня, – тяжело поднимаясь с колен, произнес Алишер с померкнувшими глазами. – Хотя ты знаешь, его лазутчики могут быть повсюду. Значит, … вы всё решили и непреклонны?
Убрав мечи, Камиль подошел к Таре, и, притянув к себе расстроенную и взволнованную девушку, коротко кивнул брату.
– Вы сумасшедшие, ничтожные самоубийцы – горько вздохнул Алишер, за это короткое время, уподобившись старику. Теперь они кивнули ему оба, улыбнувшись друг другу. Чтобы подтвердить свой ответ, Камиль нежно поцеловал Тару в губы.
– Я никогда тебе этого не прощу, – пробормотал Алишер, не понятно кому из них конкретно. И побрел обратно на непослушных ногах. Впервые в своей жизни он возвращался домой медленно, волоча ноги, как обычный уставший человек, упрямо гоня от себя мысль, что ему придется потерять брата. А непредвзятый вольфгарский разум шептал, что это неизбежно. Теперь отчаянье поселилось и в глазах старшего брата.
Глава 16
– Ну, что? – Камиль выжидающе посмотрел в любимые встревоженные серые глаза. – С этой минуты не расстаёмся? Сколько нам осталось до забвения, чайка?
Тара пожала плечами, дав боли заполнить свои глаза и огорчить улыбку: – В моих видениях не указывается конкретный день. Но мы не погибнем. … Тебя просто заберут у меня. … А это для меня страшнее смерти.
– Никто не сможет забрать меня, разве что меня прикуют цепями к какому-нибудь небесному столбу, и то тогда моя душа всё равно будет с тобой. Ты только прислушивайся повнимательнее, и заметишь меня, – продолжая улыбаться, прошептал Камиль.
Тара вздрогнула, услышав про цепи, и опустила глаза.
Обнявшись, они долго стояли на берегу, прислушиваясь к дыханию друг друга. Ветер, играя с черным локоном Камиля, щекотал бледное девичье лицо, а кончики её длинных ресниц нежно касались его кожи. Широкая грудь вольфгара медленно вздымалась и опускалась, успокаивая прильнувшую к нему девушку. А обнимающие руки как бы говорили: «Я защищу тебя от всего на свете, и никогда не отпущу».
А после этого, они пробыли вместе ещё три дня и две ночи.
И каждый поцелуй, каждый взгляд, каждое слово за это время отпечатывало в душе – «я люблю навсегда».
Утром, пока Тара неподалёку собирала ягоды, Камиль уловил зов брата. … И всё понял. Сжав кулаки, он немного постоял с закрытыми глазами, до скрежета сцепив зубы. … Это наступит сегодня. Сегодня он видит Тару в последний раз! Душа рвалась от обжигающей страшной боли, его сердце стонало и рыдало, яростно рыча! Сегодня погаснет его солнце. … Но ему нужно уйти так, чтобы она ничего не заподозрила.
Камиль уже давно решил, что не позволит им тронуть Тару. Он погибнет один. Как же ему попрощаться с ней так, чтобы не выдать своей боли? Как в последний раз улыбнуться этому любимому созданию?
– Этим летом было слишком засушливо, урожай ягод довольно скудный. Даже не знаю, как наше поселение переживет эту зиму, – произнесла Тара, не спеша, направляясь к Камилю. – Вам вольфгарам, про запасы, конечно же, ничего не понять.
– Даже не пытайся объяснять, – проговорил он, обнимая её глазами. Попытка улыбнуться ему всё же удалась слабо, превозмогая адскую муку.
– Тара, … я хочу повидать Михаса, нужно проверить, чем там занят мой младший братец, как бы Алишер не испортил его своим следованием закону. Ты возвращайся в поселение, хорошо? – Камиль порывисто прижал её к себе, чтобы в этот момент она не увидела его глаз, в которых гибло и кричало от боли его счастье. Как же ему не хотелось её отпускать! Ещё чуть-чуть, … ещё немного, чтобы запомнить тепло её тела. Его любимая Тара. …
Как много бы он отдал, чтобы пробыть с ней хотя бы ещё день! Зато перед смертью он вспомнит её лицо, и поймет, что в его жизни было это щекочущее, обволакивающее неизведанным, и наполняющее сердце радостным томлением – счастье. Счастье любить и быть любимым. Он имел то, что доступно далеко не всем. Остаётся только поцеловать её … в последний раз. … Как же это тяжело!
Камиль страстно прижался к губам, пахнущим лесными ягодами, крепче сжав девушку. … Он прощался.
– Конечно, иди. Я ведь не привязывала тебя за ногу. Но только возвращайся побыстрее, потому что я сама приколочена к тебе намертво. Словно невидимая нить, и чем дальше ты от меня, тем сильнее она пережимает моё сердце, – ласково улыбаясь, проговорила Тара, всё пытаясь поглубже заглянуть в его глаза. Камиль быстро кивнул и рванул с места, исчезая слабо различимой тенью. Он больше не выдерживал! Конечно же, его душа вернется к ней, и уже вряд ли покинет.
Пробравшись в селение окольными путями, по счастливой случайности вольфгару удалось незаметно прошмыгнуть в свой шатёр. Там на ложе, поджав ноги и раскачиваясь из стороны в сторону, сидел бледный, с потускневшими глазами, горюющий Михас.
– Камиль, отец!!! – мгновенно подскочил он при виде брата.
– Знаю, Алишер предупредил, поэтому я хочу подготовиться к встрече с ним. У нас мало времени, брат, слушай меня, не перебивая. Не жалей меня, я был плохим братом, не научил всему, что знал, показывал дурные примеры, но ты, сорванец, всегда был мне очень дорог. Держись Алишера и не лезь на рожон, когда отец начнет свой суд. У меня к тебе будет большая просьба, можно даже сказать последнее желание. Когда здесь завяжется схватка, уходи из селения, мчи к Криленду, подашь знак союза, люди не тронут тебя, скажи Таре, что меня уже нет в живых, и передай ей мою последнюю волю – пусть спускается в подземелье и прячется, она знает места, и пусть сидит там, пока Рамиру не надоест. Я хочу, чтобы она жила, тогда моей душе будет спокойней. Тару нужно уберечь от неё самой.
– Камиль! – застонал юный вольфгар, глядя на брата с ужасом и обожанием.
– Прощай и помни – ты уже мужчина, Михас! – сжав брата за плечо, Камиль вышел из шатра, гордо вскинув голову. В каждой руке он крепко сжимал по увесистому широкому мечу, оружие в самый раз подходящее к смертельной схватке.
Шатер предводителя клана огня установили немного поодаль от остальных. Плотным кольцом его окружили специально отобранные и натренированные стражники, элитные воины палачи.
Свою непревзойденную силу и мастерство они оттачивали не в одном бою, чтобы со временем стать смертоносными тенями своего вожака.
Перед шатром уже собралась чуть ли не вся ветвь Алишера, включая и его самого. Все они стояли перед Рамиром, пристыжено опустив головы.
– Ты всё-таки явился сам, без принуждения! – зычным недобрым рыком приветствовал вожак ещё одного своего сына, направляющегося прямо к нему с чувством собственного достоинства и играющей надменной улыбкой.
– А чего мне тебя бояться, Рамир?
– Я вижу, ты даже подготовился!
– Не имею никакого желания, тратить на тебя своё время. Давай оставим притворные любезности, и перейдем к делу! – жестко бросил Камиль, в упор глядя на отца ненавидящим взглядом.
– Такой же вздорный и непокорный, как и твоя покойная мать! – недовольно зарычал Рамир.
