– Нужна ты мне сильно, – скривился Грей, как от зубной боли. – Сила здесь как раз недопустима, духовное и соитие двух тел должно произойти добровольно. Это просто ритуал, единение с помощью древних символов и рун. Иначе сила не пробудится! Думаешь, это я придумал? Или мне нравиться тебя здесь упрашивать? Но ради брата я готов переспать даже с такой ведьмой как ты!
Я бы снова взвыла, если бы Намира, подлетевшая ко мне, не зажала мне рот.
– Это слишком серьёзный шаг, – проговорила она, бесстрашным вызывающим тоном, присущим этому народу. – Неведомое нам – опасно! Мы ведь не знаем, какими будут последствия ритуала. Может, ты задумал коварный план, и с помощью магического ритуала хочешь уничтожить весь наш клан, может, никакого брата у тебя и нет! Может, ты знаешь, как можно убедительно обмануть силу алантина? Ты укажи нам другой способ проникнуться к тебе доверием.
– Другой способ??!! – прорычал Грей, – Тогда сидите и ждите, когда Тара увидит нужное видение! Но на это могут уйти дни! Драгоценное время! Теряя время – мы можем навсегда потерять наших близких! Хотите рискнуть?! Видения посещают её всё реже и реже! Вы просто трусы, жалкие трусы!
– Послушайте, вы, вольфгары, мы дадим вам время, чтобы вы убрались! – мрачно заговорил Уин, стоя у окна. В руках он держал зажженный факел. Уин был готов подать сигнал тревоги. – Сами сказали, силой ничего не добиться, а Тара этого не хочет. Это её право, и её решение верно. Вольфгары приносят ей одни лишь беды. Вы не можете просить её пересечь эту черту. Выметайтесь!
Они все одновременно посмотрели в мою сторону с одним лишь вопросом в глазах: «Что нам делать?»
– С тех пор, как ушел Камиль, – тихо начала я. – Я постоянно ощущаю эту гнетущую тревогу. Она сжала моё сердце и не отпускает. Я живу будто в сером пустом сне, ничего не чувствую кроме этой тревоги. Я очень его люблю, … очень. Нет, я не хочу упускать возможности спасти их, просто ради самого Камиля – никакого другого мужчины не будет. Я не смогу его предать, только моя любовь даёт мне силы. Может, Грей говорит правду, только о ритуале не может быть и речи. Это разрушит мою связь с Камилем, и тогда даже смерть не успокоит мои муки.
– Сложный выбор, правда? Либо сохранить ему жизнь, либо сохранить память о нём? – язвительно бросил Грей, выслушав меня с опущенным взглядом.
– А разве не достаточно будет просто прикосновения и духовного единения? Неужели необходимо … соитие? – протянула вдруг Намира после небольшой паузы. – Если её не заставить, можно же попробовать и по-другому, без этого. Вдруг что-то выйдет. Нужно пытаться, а не сидеть и гадать. Тара! – на меня в упор взглянули темные, горящие желтыми искорками женские вольфгарские глаза. – А на такой ритуал ты сможешь согласиться?
Я не могла долго выносить этот взгляд. Моё отношение к этой девушке было не однозначным. Где-то в глубине души тихий голос шептал мне, что Намира передо мной ни в чем не виновата, что вольфгарские устои придумала не она, что Камиль был с ней до того, как на него обрушилась моя любовь, но … то, что он был именно с ней, перечеркивало весь мой здравый смысл. Её присутствие задевало меня, мне неприятно было созерцать её лицо, и ничего не скажешь красивую фигуру, её резкие жесты и эту настойчивость в горящих глазах. Моя женская суть чувствовала в ней угрозу, соперницу, ту, которая теперь может претендовать на моего Камиля. И одна вращающаяся мысль постоянно мелькала у меня в голове: «что же теперь будет с нашей любовью?».
Но всё-таки моё сердце взяло верх, как бы там ни было, любить его я не перестану ни при каких обстоятельствах, и самое главное сейчас – найти его живым! А потом наша любовь нас же и рассудит, расставляя в сердце всех по нужным местам. Если он выберет семью, …что ж, его я не осужу, и любовь моя не умрет, мне просто снова придется учиться жить заново с огромной дырой в груди. Если мы вообще выберемся из Харонских топей, поговаривают места там действительно жуткие, всё живое, забредшее туда, уже никогда не возвращается, там только тьма и воющий страх.
Я шумно вздохнула, отводя глаза от пытливой вольфгарки, и ответила:
– Мне нужно подумать. Я хочу переждать ночь, вдруг увижу видение. Может, если всё обдумать я и соглашусь на какой-то измененный ритуал, но сейчас мне противна сама мысль даже о духовном единении с этим …, – я чуть было снова не сказала «чудовищем», но, поймав брошенный в мою сторону огненный взгляд, замолчала. А Грей вскочил, продолжая буравить меня своим яростным пылающим взглядом.
– Тогда мы подождем, – произнесла Намира, растягиваясь с одного края моего ложа, рядом со мной. А я только растеряно вертела головой, наблюдая, как, расслабившись, вольфгары умащиваются на полу. Кроме Уина. Ему было вовсе не по себе. Он смотрел на всё это тараща глаза, и его словно трясло от ненависти, его явное отвращение к ним сделало его черты ещё более угловатыми, глаза чужими и темными. Но чаще всего взгляд Уина останавливался на Грее.
– Ты никуда не уйдешь, Уин, – как ни в чем, ни бывало, проговорил тот. – Дабы не подвергать тебя искушению сдать нас крилендцам, я советую тебе остаться здесь. Кстати, против тебя применять силу разрешается.
– Остаться в одном доме вместе с вольфгарами, которых просто пучит от хищной ярости?! – с презрением бросил Уин. – Если я и останусь, то только чтобы не оставлять Тару наедине с вами!
– С каким удовольствием я бы сломал тебе шею, мой теплокровный друг, если бы ты не был нам нужен в предстоящем походе, но я подожду до лучших времен. А ждать я умею, Уин, – надменно ухмыльнулся Грей, отворачиваясь от всех к стене.
– А ты ложись и спи, нечего хлопать глазами! – бесцеремонно повалила меня Намира. И я всеми своими фибрами ощутила, что тоже не нравлюсь ей. Вот уж кто был полностью согласен с Греем, в том, что это моя вина, что отряд Алишера попал в беду. И если бы было нужно заставить меня силой совершить этот ритуал, она бы ему помогла. Даже близнецы, которых я не знала, и то были настроены более дружелюбно, в их глазах не было того отвращения, которое сквозило во взгляде Намиры.
Закрыв глаза, я тут же представила лицо своего любимого, его глаза, какими огнями они вспыхивали, когда он смотрел на меня, его падающие на плечи кудри, его улыбку, то вызывающую, то мягкую, голос. … Я так захотела услышать его голос! Чтобы он вдруг очутился рядом, чтобы уткнуться ему в плечо и раствориться в его присутствии. Все мои мысли, моё сердце ринулись к нему, в глазах запекло, в носу защипало, и я всхлипнула.
Перевернувшись на другой бок, я даже с закрытыми глазами почувствовала, как меня прожигает взгляд Намиры. И как я не пыталась уснуть, сон не снизошел, как и само видение. И чем дальше, тем сильнее угнетало меня моё состояние. Мне хотелось закричать, воспламениться и исчезнуть.
Вольфгары не спали, они просто тихо сидели и ждали.
– Я так не могу! – в сердцах вскрикнула я, вскакивая на ноги. – Я не железная, и видения не являются по моему желанию! А уснуть, когда над тобой нетерпеливо сопят столько вольфгаров просто невозможно! Меня с ума сводит эта неизвестность! И никто из вас не знает, чтобы я отдала лишь бы увидеть Камиля! А также никто из вас не знает, как важно для меня сохранить мою любовь в чистоте! Я пойду за ним на край света голая, босая, голодная, но любви своей не предам!
