— Не больше десяти минут, — сказала Брэнди и, зачерпнув из кастрюли, добавила, — она еще все-таки немного жидкая.
— Каша будет великолепна, если подержать ее еще несколько минут. Возвращайся за стол, Фиона, а то я тебя отвлекаю.
— А вы спали в кровати дедушки Ангуса? Он умер в той постели. Целый месяц перед его смертью ходили по дому на цыпочках и слушали, как дедушка кашляет и ворчит на бабушку.
— Хватит, Фиона. Дедушка Ангус всегда ворчал. И все владельцы Пендерлига умирали в этой постели. Так, теперь надо положить туда масло.
— Привидения меня ночью не беспокоили, — сказал герцог.
Он посмотрел на кашу, потом попробовал ее. Каша была великолепна. А Фиона не сводила с него глаз.
— Надеюсь, эта каша не будет капать мне на пиджак?
— Конечно, нет. Я спрашивала Брэнди, почему вы приехали, если скоро собрались уже уезжать. Она сказала, что вам здесь будет неинтересно.
Брэнди уставилась на кусок хлеба в руках. Масло капало ей на платье. Если бы Фиона увидела, то посмеялась бы над сестрой.
— А что думает Брэнди по поводу моего приезда? — спросил герцог, на секунду взглянув на Брэнди. Великолепная линия бровей и носа. Упрямый подбородок. Волосы заплетены в косы. И та же старая накидка на плечах.
— Она сказала, что не знает. Может, вы мне ответите?
Ну не мог же Ян сказать маленькой девочке, как чуть не умер от скуки при одной только мысли, что еще один Сезон придется провести в Лондоне. Поэтому ему все равно было куда уезжать: в Турцию или в Шотландию. Нет, определенно нельзя было ей этого говорить. И он быстро ответил:
— Я приехал потому, что вы — мои родственники и мне хотелось повидать вас.
Брэнди посмотрела в лицо герцога и поняла, что тот врет.
Ян сложил руки на груди и вздернул брови, стараясь выглядеть невинным, как Фиона, которая в это время делала из своей салфетки куклу.
— Ну что, Фиона, я ответил на твой вопрос?
— Конечно, Ян. Скажи, а можно мне посмотреть на твоих лошадей?
— Только если ты пообещаешь мне, что не будешь подходить к ним сзади. Я еще слишком молод для седых волос.
— О, я обещаю.
«Да, эта девочка солгала не хуже, чем я», — подумал Ян.
— Малышка, — сказала Брэнди по-матерински мягко, и ее голос напомнил герцогу о двоюродной бабушке, у которой было семеро детей, — у его светлости много дел, наверное, нам не стоит отвлекать от них.
«Мама, да и только», — подумал герцог.
Он почувствовал, что Брэнди начинает ему нравиться. А почему бы и нет? Ведь они родственники, и она еще такая молодая.
— Знаете, — сказала Брэнди, — вы же не виноваты, что Пендерлиг достался вам. И не ваша вина, что вы — англичанин. Кому-то надо быть англичанином. И вы совершенно не обязаны были приезжать.
Она налила ему чай.
— Спасибо, — ответил он и поднял чашку, как поднял бы бокал, в сторону Брэнди, — вы правы, не обязан.
Ян снова повернулся к Фионе, и Брэнди обрадовалась, что вновь может смотреть на него, не отрывая взгляда. Герцог был высокий. Выше любого другого мужчины, когда-либо встречавшегося Брэнди, и ей это нравилось. И он так красиво одевался. Наверное, герцог принял их за дикарей. Ведь ее собственному платью уже больше пяти лет. Брюки его светлости были точно по фигуре. А рубашка — белее снега, того, который успевает растаять раньше, чем станет грязным. Пиджак как влитой сидел на нем и был ему к лицу. Все на этом человеке выглядело элегантно, даже ботинки. Взглянув на свою юбку, Брэнди поняла, что про нее можно сказать то же самое, только наоборот. Герцог был лучше их всех и связан с ними только слабыми кровными узами.
Ян увидел, как изменилось выражение ее лица. Его удивило, что девушка сделалась словно бы больной. Но он ничего не сказал, а просто предложил:
— Как только я приехал сюда, мне захотелось погулять. Давайте пойдем на море, и вы покажете мне все что пожелаете.
— Мы именно это и собирались сделать, — обрадовалась Фиона, отвязывая салфетку. — Вы любите строить на песке замки?
Он подумал о своей чертовой привычке носить чистые вещи и о том, что Мэбли вряд ли приедет сегодня со всем багажом.
— Нет, знаешь, Фиона, не обижайся, но я бы предпочел держаться подальше от мокрого песка, иначе мне придется стирать мои вещи, а я понятия не имею, как это делается.
— Я тоже, — обрадовалась Фиона.
«Как же он вежлив», — подумала Брэнди и улыбнулась герцогу.
— Малышка, иди надень накидку, — обратилась Брэнди к сестричке.
Фиона вылетела из гостиной с криками:
— Оглянуться не успеете, как я уже вернусь.
— А вам не жарко ходить в этой накидке? — осторожно спросил герцог.
К его удивлению, девушка ответила таким взглядом, будто бы он сказал ей, что у нее лицо в прыщах.
— Нет, — ответила она, — просто мне все время холодно. — Да-да, и я ношу эту накидку, не снимая, до августа, а иногда и целое лето и до самой зимы. Получается, почти круглый год.
Брэнди наклонилась, одна из длинных кос высвободилась и упала в тарелку с недоеденной кашей.
— Господи, ваши волосы, Брэнди, — почти закричал герцог и схватил косу.
Удивленная, Брэнди отскочила так быстро, что он даже не успел отпустить ее волосы. Коса натянулась, и девушка заскрипела зубами от боли.
Герцог поднес ей стакан воды.
— Вот, возьмите, окуните ее в воду. Простите, ради Бога, я не хотел напугать вас или сделать вам больно.
— Я знаю, — сказала она, вытирая волосы салфеткой. — Вы готовы, Ян?
— Ага, — ответил он на шотландский манер и сам себе удивился.
— Вы дразнитесь, ваша светлость?
— Его светлость никогда не дразнится. Он слишком вежлив для этого. Кроме того, любит свою родню. Ну что, идем?
Втроем они вышли из замка и через полянку и аллею качающихся рододендронов пошли к высокому берегу моря.
Очень скоро дошли до края обрыва, и Ян стал смотреть на спокойное, ровное море. Там, где было мелко, вода казалась изумрудной. И чем дальше в море, тем вода становилась более голубой и темной. Ян посмотрел вверх, почувствовал, как ветер ласкает его лицо, теребит волосы, и глубоко вдохнул.
— Осторожней, маленькая, и не выпачкайся, пожалуйста.
Этот крик вывел герцога из сладостного состояния. Он посмотрел вниз и увидел, как Фиона со всех ног бежит на пляж, поближе к морю.
— Надеюсь, девочка не сломает себе ножки, — обратился он к Брэнди. — Эти камни выглядят опасными.
— Она как маленькая горная козочка, не волнуйтесь.
— У вас великолепный дом, Брэнди.
