Он схватил портрет и, сбегая по лестнице, швырнул его Джеймсу.
— Проследи, чтобы поставили в мою коллекцию картин. Нечего ей пылиться здесь.
Схватив перчатки, его светлость бодренько выскочил на улицу и, насвистывая, забрался в карету.
Глава 30
Положив руки под голову, Брэнди лежала на спине посреди поля, поросшего цветами, и смотрела на небо. Громадные облака, наползая друг на друга, создавали причудливые фигуры, которые улетали за море. Ветер трепал косы девушки, и локоны падали ей на лицо.
Брэнди села. Скука и однообразие. Это ощущение не покидало ее уже много дней. Прикрыв ладонью глаза, она посмотрела на замок, величественно возвышающийся на фоне заката.
Поднявшись на ноги, одернула платье. Нужно возвращаться в замок и улыбаться Перси с Джоанной. Макдональд должен был приехать завтра или послезавтра, ей все равно.
Ко всеобщему удивлению, Мораг вымылась по случаю свадьбы Персиваля.
«Как странно, — размышляла Брэнди, меряя шагами берег, — боль не оставляет меня вот уже два месяца. Неужели я смогу забыть его? Интересно, а он помнит обо мне? Злится, наверное. Тогда герцог сильно разозлился, однако деньги дал».
Она услышала звук подъезжающей кареты. Перси и Джоанна уже приехали, кто бы это мог быть? Карета, забрызганная грязью, остановилась у парадного подъезда.
— Ого, мы добрались за пять дней, молодцы, — крикнул Ян и потрепал лошадей за холку. Он посмотрел на замок и в двадцатый раз подумал о том, как ему заговорить с Брэнди, как подойти к ней. Герцог заготовил на этот случай несколько десятков речей, но если она опять посадит его в лужу, придется просто похитить ее. По правде говоря, последняя идея нравилась ему больше всего и вселяла оптимизм.
Может быть, сильный ветер, а может, запах соли заставили Яна повернуться лицом к морю. И он увидел Брэнди, стоявшую неподалеку. Ветер развевал ее юбки.
Она увидела, что его губы произносят ее имя. Он вернулся. Вернулся к ней. Брэнди, подхватив юбки, побежала к нему и кинулась в распростертые объятия, обвила его шею руками и ткнулась носом в щеку.
— Ты вернулся, — прошептала она, — ты вернулся ко мне.
Ян чувствовал, как пушистые ресницы девушки щекочут ему лицо. Она дрожала как осиновый лист. Герцог радостно рассмеялся.
— Ты меня задушишь, маленькая, любовь моя.
Брэнди тоже засмеялась и стала осыпать поцелуями его лицо. Ян отвечал ей, чувствуя тепло ее тела. В нем проснулось желание, но не мог же он овладеть ею прямо перед парадной дверью Пендерлига.
Брэнди заглянула ему в лицо.
— Ты здесь. Я так рада.
Он вздохнул, притянул девушку к себе и еще раз поцеловал.
— А ты такая сладкая. В своих снах я часто видел тебя.
— Ты так всегда будешь меня целовать?
— Пока не умру, — ответил герцог, смеясь и снова целуя ее.
— Дорогой, ты приехал на свадьбу Перси, не так ли?
— Нет, — ответил он, вдыхая запах моря, исходящий от ее волос, — я приехал из-за тебя. Только из-за тебя. Мы будем вместе, правда?
Она колебалась. Ян опять поцеловал ее.
— Я глупец. Слишком долго разбираюсь в своих чувствах. Только теперь, боюсь, я буду единственной любящей стороной в нашей супружеской паре.
— Марианна?
— Она в прошлом, Брэнди. Я больше не хочу Марианну или кого-то, похожего на нее. Сейчас мне нужна вот эта упрямая шотландская девчонка с великолепными белыми волосами и агатовыми глазами, которая ценит чувства, умна как черт и с добрым сердцем. Ответь мне, нужен я тебе или нет? Станешь моей герцогиней?
— Ты очень красивый, Ян, добрый, мне ужасно нравится с тобой целоваться, но ты — домашний тиран, как считает леди Аделла, так она называла старого Ангуса. Бабушка говорила, что он во все вмешивался и на все накладывал свою лапу.
— Если я хоть раз поступлю, как твой дедушка Ангус, можешь выгнать меня из Кармайкл-Холла прямо на скотный двор. Я не хочу командовать тобой, я хочу любить тебя, доставлять тебе радость и удовольствия, такие, каких ты еще не видела в своей жизни.
— Серьезно?
— Да, совершенно. У меня уже на уме столько всего.
— Правда? Ты ведь знаешь, я не умею как следует говорить по-английски, придется меня учить, а это трудно.
— Да, все понимаю, но я не могу жить без тебя. Придется отдать будущую герцогиню на растерзание моей мамочке.
— Мамочке?
Он рассмеялся.
— Нет, попасть в лапы моей мамочки я не пожелаю злейшему врагу, хотя, может быть, врагу и пожелаю, например Перси, но только не моей жене. И слуги будут любить тебя.
— А если не будут, то ты размажешь их по стенке?
— Совершенно верно.
Кантор решил, что сейчас самое время ткнуть хозяина носом в спину.
— Видишь, Брэнди, даже моя лошадь согласна со мной. Ты должна сказать «да» сейчас, пока он не отъел у меня кусок спины.
— Ага, ой, что я говорю, конечно, да.
Ян поцеловал ее еще раз, но ему хотелось большего, он чувствовал, что и она хочет этого.
— Пойдем, Брэнди, я расскажу всем: леди Аделле, Бертрану и даже Мораг.
— Она вымылась специально к свадьбе Перси.
— Господи, небо упало на землю. Что сказал Фрейзер?
— Пожал плечами. А что тут скажешь?
— Мне кажется, я сейчас заберусь вон на те пушки и буду рассказывать о тебе овцам. Возможно, Макферсон в своем Бервике услышит нас и прибежит поздравить.
— О, Господи, — упавшим голосом сказала Брэнди.
Он вздохнул и посмотрел на нее.
— Что такое, ты не хочешь, чтобы я карабкался на пушки или не согласна быть моей женой?
— Нет, нет, я согласна, только давай подождем до завтра, не будем торопить события. Пожалуйста, Ян, прошу тебя.
Он зажал себе рот рукой.
— Нет, я очень тебя прошу, поверь мне, давай скажем моей семье завтра, если ты еще будешь этого хотеть.
— Что это значит? Конечно, буду. Снова в игры играешь? Ты считаешь, что мое мнение может измениться?
— Никаких игр, Ян, клянусь тебе. Пожалуйста. Она умоляла его. Но он не понимал почему. Однако согласился.
— Ладно, — ответил Ян и поцеловал ее, — но если твои причины окажутся несостоятельными, я побью тебя.
Брэнди бросилась к нему на шею.
— Как угодно будет вашей светлости.
Он застонал.
— Да, чувствую, наступают для меня грустные времена. Мне придется выбиваться из сил, чтобы добиться от тебя улыбки и доброго слова.
