И джаз в это время вписывался в общий водоворот жизни. Известный английский джазовый критик Дерек Джоэлл писал о джазе времен повышенной активности и жажды деятельности: «Его заразительные ритмы, эмоциональная привлекательность и сумасшедшая энергия, казалось, в точности соответствовали тому времени, хотя в ретроспективе удивляет, насколько быстро он завоевал Америку, ибо на заре 1920-х гг. в умах степенных белых граждан он идентифицировался с низкой и явно более бедной черной культурой Соединенных Штатов»
[8]. Джаз все еще оставался музыкальной новинкой — необузданной и смешной, выражающей общую вакханалию. Это все еще была музыка для танцев, для веселого и беззаботного времяпрепровождения. Джаз родился в Новом Орлеане, но дальнейшее его развитие в XX в. будет проходить в крупнейших городах Америки — Чикаго и Нью-Йорке.
Примерно в это же время, в 1920-е гг., начался исход темнокожих американцев из южных штатов страны в другие, интенсивно развивающиеся и более благополучные в расовом отношении северные и восточные районы, в города Вашингтон, Нью-Йорк, Чикаго. «Законы Джима Кроу» держали Юг Америки в тисках, поэтому люди спасались бегством от нищеты и бесправия в поисках работы и лучшей доли. К этому исходу присоединился и Луис Армстронг, которого позвал к себе в оркестр Джо Оливер. Луис впоследствии вспоминал, что был ужасно рад возможности снова поработать с Оливером, потому что работы в Новом Орлеане становилось все меньше и меньше. 8 августа 1922 г. Армстронг сел в поезд до Чикаго, взяв свой залатанный концертный смокинг и бутерброд с треской, приготовленный матерью. Луис отправлялся навстречу своему счастью и славе!
Когда Армстронг августовским вечером появился в Чикаго, его никто не встречал, т.к. Джо Оливер был уже на работе в это позднее время. Луис был безнадежным провинциалом и, по сравнению с местными жителями, выглядел очень необычно. На музыканте было длиннополое черное пальто (это в августе-то!), огромные полицейские ботинки, а из-под брюк выглядывали кальсоны. (Мать велела сыну одеться тепло, ведь Чикаго — это не южный Новый Орлеан!) Джазмен был похож на гробовщика и совсем не представлял, как себя вести в незнакомом огромном городе. Правда, когда Луис Армстронг присоединился к оркестру Джо Оливера, молодому музыканту хватило одного выступления, чтобы сразу вызвать восторг публики. С ним джаз-бэнд Оливера стал звучать как нельзя лучше.
Оливер и Армстронг создали особый, «разговорный», стиль игры, в котором Луис инстинктивно предчувствовал все, что будет играть его учитель, который еще в Новом Орлеане делился своими музыкальными секретами с будущим гением джаза. В Чикаго до них еще никто так не играл, поэтому популярность ансамбля невероятно быстро росла. Зрители стремились послушать импровизирующих на корнетах замечательных музыкантов. Джо Оливер только поражался тому, что Луис помнил все его пассажи и удивлялся тем новым находкам, которые звучали в исполнении талантливого ученика. Армстронг играл в дуэте с Оливером любые импровизации. Музыканты бэнда пытались повторить то, что «выдавали» корнетисты, но у них ничего не получалось. А Оливер и Армстронг ничего не записывали на ноты, да и ноты они толком не знали. Музыка создавалась по устной договоренности, аранжировкой из головы, «мысленной аранжировкой» (англ. head arrangement), характерной для новоорлеанского стиля. Оливер и Армстронг были классными импровизаторами, истинными джазменами.
Весть о том, что в кабаре «Lincoln Gardens» появились великолепные музыканты, молниеносно распространилась по всему Чикаго. Теперь даже белые зрители устремились в заведение послушать виртуозов. Когда играл оркестр Кинга Оливера, в танцевальном зале, казалось; все ходило ходуном, и все было пропитано звуками музыки, а две трубы почти гипнотически воздействовали на публику. Именно в «Lincoln Gardens» звучал настоящий джаз, который привлекал множество любителей этой музыки и профессиональных музыкантов, желавших поучиться у негров, исполняющих «Royal Gardens Blues», «Someday Sweetheart», «Panama», «High Society» и другие популярные темы. В состав комбо входили музыканты: Джо Оливер (труба), Луис Армстронг (корнет), Джонни Доддс (кларнет), Оноре Дютри (тромбон), Бэби Доддс (ударные), Билли Джонсон (бас) и Лил Хардин (фортепиано).
Не прошло и года со времени приезда Луиса Армстронга в Чикаго, а популярность оркестра «Creole Jazz Band», в котором работал новый корнетист, достигла апогея. И уже в 1923 г. музыкантов пригласили в студию грамзаписи «Gennett Records» города Ричмонд (штат Индиана). Это была веха в истории джаза! Армстронгу с оркестром Оливера предстояло сделать первую в своей жизни запись. Справедливости ради следует отметить, что записанные Кингом Оливером и его бэндом грампластинки представляют собой высшие образцы классического джазового стиля.
Обычно при записи музыкантов располагали вокруг звукоприемника, а потом звук нарезался на восковой диск. Но с Армстронгом так работать не получалось, потому что звук его трубы был настолько силен, что перекрывал всех остальных музыкантов. Поэтому Луиса поставили позади всех оркестрантов метров на пять, почти в коридоре, чтобы сильный звук его инструмента был сопоставим со звуками всего бэнда. Так была сделана запись «Chimes Blues», в которой Луис Армстронг исполнял свое первое соло, хотя его никто не просил импровизировать, да еще вдобавок с таким бравурным настроением, ритмической свободой и раскрепощенностью, какой не обладал ни один музыкант в то время. Было такое впечатление, что у одного этого музыканта энергии было больше, чем у всего ансамбля. В эту же сессию была сделана запись пьесы новоорлеанского пианиста и композитора Джелли Ролл Мортона «Froggie Moor», в которой Армстронг, не изменив ни одной ноты, ритмически своеобразно интерпретировал мелодию, привнеся в исполнение своего соло свинг. Самое главное, по мнению джазмена, заключалось в том, чтобы сделать мелодию красивой. Это правило Луис усвоил еще в приютском оркестре и развил его в бэнде Оливера. Армстронг обладал феноменальной изобретательностью в исполнении своих импровизаций и в первые годы своей карьеры редко когда повторялся, это можно было услышать на записях оркестра Кинга Оливера, которые стали настоящей школой для поколений джазменов 1930-х гг. — времени окончательного становления джаза как зрелого музыкального жанра и его последующего развития. Оркестранты многих бэндов внимательно изучали записи, подражая Оливеру и Армстронгу. Так, трубач Баббер Майли (1903—1932), копируя игру Оливера, использовал граул-эффекты, изменив тем самым характер звучания оркестра Дюка Эллингтона.
Последующие записи Луис Армстронг сделал два года спустя с другими музыкантами, в 1925 г. К этому моменту Армстронг был уже женат во второй раз, и его вторая жена — Лил Хардин, считавшая, что у Джо Оливера, который все более ревностно относился к невероятному успеху своего ученика, Луис долго еще будет на вторых ролях, — уговорила мужа заняться собственной карьерой. Армстронг по характеру был довольно робким, застенчивым и наивным человеком. А супруга джазмена, обладавшая твердым и несколько деспотичным характером, старалась повлиять на талантливого музыканта, начиная с изменения его одежды и заканчивая снижением лишнего веса, с которым Армстронг боролся всю жизнь. Лил Хардин, «чародейка фортепиано», как ее называли, сыграла огромную роль в становлении Армстронга-музыканта. Некоторые историки джаза и музыкальные критики считали, что если бы не Лил Хардин, то Армстронг едва ли был бы тем, кем он стал. Она все время вдохновляла и поощряла Луиса делать в музыке больше и лучше. Большинство мелодий и импровизаций, сочиненных Армстронгом, были записаны именно Лил. И что важно, пианистка верила в великий талант джазмена, которому очень нужна была моральная поддержка. Самое главное, Хардин поняла, что со своей застенчивостью Луис навсегда может остаться в тени своего старшего товарища, а это было бы несправедливо по отношению к одаренному джазмену.
