Когда Хелен Окли, занимавшаяся организацией концертов, предложила Гудмену включить Тэдди Уилсона в программу оркестра, маэстро вначале не решался идти на такой экстравагантный шаг, но Хелен Окли не сдавалась. Она все-таки уговорила «Короля свинга» бросить вызов расистам. Успех совместного выступления был вдохновляющим. Тогда Бенни Гудмен добавил к трио еще одного чернокожего музыканта — вибрафониста Лайонела Хэмптона (1908—2002). Они играли каждый вечер и творили на сцене такое чудо, что публика не верила своим ушам — в импровизационной музыке не было ни одной фальшивой ноты! Это были выдающиеся музыканты, это был настоящий джаз, они вдохновляли друг друга. Это был яркий пример, как люди должны были совместно работать. Именно Бенни Гудмен начал ломку расовых барьеров, вводя в свои малые составы негритянских музыкантов. Несмотря на успех квартета Бенни Гудмена, другие белые музыканты не рискнули последовать примеру маэстро. И хотя музыка не различает цвета кожи, Америка очень его различала…
А по радио в исполнении белого оркестра звучала та музыка, которую когда-то исполняли черные музыканты в танцзале «Savoy». Бенни Гудмен понял суть этой истинной джазовой музыки. Новый биг-бэнд стал чрезвычайно популярен в Америке. Многие американцы даже стали планировать свой досуг так, чтобы не пропустить трансляцию субботней передачи «Давайте потанцуем». Эти музыкальные передачи позволяли людям отдохнуть после работы, учебы, отвлечься от непростых повседневных проблем.
Гудмен понимал, что популярность его бэнду может принести уже знакомая слушателям музыка, но аранжированная по-новому, для большого оркестра. И Флетчер Хендерсон писал новые аранжировки к уже знакомым мелодиям, которых было предостаточно: это было время расцвета мюзиклов, шедших на Бродвее, прекрасных музыкальных фильмов. Целая плеяда талантливейших американских композиторов создавала музыкальные шедевры — мелодически богатые и гармонически очень красивые. Это были композиторы: Ирвинг Берлин (1888—1989), Коул Портер (1891—1964), Джимми МакХью (1894—1969), Вернон Дюк (1903—1969), Рэй Нобл (1903—1978), Джером Керн (1885—1945), Ричард Роджерс (1902—1979), Винсент Юманс (1898—1946), Чарли Чаплин (1889—1977), который был не только великим комиком, но и писал замечательную музыку к своим фильмам, Уолтер Доналдсон (1893—1947), Хоги Кармайкл (1899—1981), Гарри Уоррен (1893—1981). Отдельные мелодии из бродвейских мюзиклов впоследствии стали эвергринами (англ. evergreen «вечнозеленый») — темами, которые используют музыканты для импровизации, наряду с джазовыми стандартами. В понятии «стандарт» нет ничего предосудительного, его можно сравнить с аналогом филармонического понятия «репертуарная классика».
Теперь это была популярная музыка, да еще вдобавок великолепно исполненная в новых аранжировках. Программа «Давайте потанцуем» длилась на радио 26 недель, но потом спонсоры программы — «National Biscuit Company» — забастовали. Музыкантам надо было искать другой ангажемент. Оркестр стал готовиться к турне по Америке. Денег на гастрольный автобус не было, и музыканты отправились в путешествие на своих машинах. Во время гастролей дела шли скверно. В Денвере, например, люди стали требовать возврата денег, а менеджер танцзала попросил играть только традиционную танцевальную музыку: вальсы, фокстроты, польки и т.п. В штате Колорадо музыканты и вовсе были «обстреляны» пустыми бутылками пива, которыми в оркестрантов пуляли разочарованные посетители. В этих краях народ еще не готов был слушать чарующую музыку биг-бэндов, потому что люди не знали про них из джазовых радиотрансляций. По мере того, как кавалькада машин с грустно настроенными музыкантами приближалась к Лос-Анджелесу, Гудмен понимал, что если удача им не улыбнется, то сохранить оркестр едва ли удастся. Перспектива была мрачной. В августе 1935 г. Гудмен с оркестром добрались до Лос-Анджелеса. Бенни думал, что здесь закончится их путешествие: они доиграют гастроли, сядут в поезд и вернутся в Нью-Йорк. И на этом все кончится…
Когда музыканты подъехали к танцзалу «Palomar», то увидели длиннющую очередь вдоль всего квартала. Неужели все эти люди пришли послушать музыку в исполнении биг-бэнда Гудмена? Бенни, наученный горьким опытом, не предполагая, как будет встречен бэнд, составил программу выступления с учетом тех пожеланий, которые были высказаны оркестру в предыдущих городах. Биг-бэнд играл вальсы, польки, а публика как-то бестолково топталась по залу, и музыканты стали понимать, что что-то не так. Один из музыкантов биг-бэнда предложил распрощаться со всеми под ту музыку, которую они сами любят. И оркестр заиграл «Стомп» Портера. А публика только такой музыки и жаждала! Похоже, здесь, в Лос-Анджелесе публика хорошо знала музыку биг-бэнда Бенни Гудмена. Люди столпились вокруг сцены, стали кричать и прыгать. Им, оказывается, нужен был настоящий джаз, свинг! Музыканты просто не могли поверить своим глазам, они были ошарашены происходящим. На следующее утро Бенни проснулся знаменитым. Американский писатель и музыковед Дональд Кларк писал, что «эра свинга давно уже готова была начаться, но детонатором для нее послужили Гудмен и его оркестр». Ведь Дюк Эллингтон еще за три года до появления биг-бэнда Бенни Гудмена написал свою знаменитую пьесу под названием «It Don’t Mean a Thing if It Ain’t Got That Swing» («Эта вещь ничего не значит, если в ней нет свинга»). Но именно выступление оркестра Гудмена в дансинге «Palomar» Лос-Анджелеса открывало период победоносного шествия свинга, который продлится до середины 1940-х гг.
В 1930-е гг. годы экономической депрессии — стиль свинг стал частью повседневной жизни американцев. Теперь музыка биг-бэнда Гудмена, записанная на миллионы пластинок, звучала на каждом углу, занимала в музыкальных чартах первые места. Музыканты оркестра стали любимцами Америки. И Бенни Гудмена, двадцатишестилетнего тихого отпрыска еврейских эмигрантов, именовали «королем свинга». Джазмен оказался в центре внимания всей Америки, в него были влюблены тысячи американок, появлялись фан-клубы любимого музыканта.
Бенни казался им красавцем, хотя он был типичным очкариком, рассеянным и иногда крайне забывчивым в обычной жизни. Он был довольно скромным парнем и старался на сцене не особенно выделяться. Но стоило джазмену заиграть на своем кларнете, все менялось: Бенни принимался скакать на одной ноге или раскачиваться на стуле, едва не падая, отдаваясь музыке без остатка. В те моменты он был очень колоритен. Игра Гудмена завораживала зал, и все видели, что это настоящий лидер великолепного оркестра!
Взлет Бенни Гудмена и его биг-бэнда был подобен взрыву! Когда Гудмен появился на джазовой сцене, никто его не знал. В ту пору были известны оркестры Дюка Эллингтона, Флетчера Хендерсона, Пола Уайтмена, Каунта Бэйси, Чика Уэбба, многочисленные ансамбли во всех городах Америки. Оркестров было сотни — всех не перечесть! И чуть ли не за одну ночь имя Гудмена оказалось на устах у всех. И теперь культовая музыка для большинства черных американцев — джаз — становилась популярной. Оглушительный успех биг-бэнда Гудмена привлек миллионы новых поклонников в танцевальные залы и кинотеатры.
3 марта 1937 г. Бенни Гудмен и его оркестр получил ангажемент в зале «Paramount» на Таймс-сквер в Нью-Йорке. До этого биг-бэнд выступал в заведениях, где подавали спиртное, поэтому публика была только взрослой. В зал на Таймс-сквер пускали всех, даже школьников. А это были главные покупатели пластинок Бенни Гудмена. Наконец-то они могли посмотреть и послушать своего кумира живьем! В день выступления биг-бэнда к назначенному месту хлынули потоки народа, что несколько озадачило полицию. Когда начался концерт, то усидеть на местах было просто невозможно. В этой музыке был невероятный бит! Молодежь вскакивала со своих мест и танцевала в проходах. Танцевали модный в ту пору танец джиттербаг. После концерта Бенни Гудмен, который и раньше был невероятно популярен, стал просто идолом, великим героем популярной музыки. Подростки, которые наводнили зал, всегда интересовались модной музыкой, но теперь это стало манией; продажа пластинок и музыкальных инструментов увеличилась в несколько раз. Мода распространялась и на одежду: парни теперь одевались как музыканты оркестров, а юные девушки заваливали красивых оркестрантов письмами и номерами своих телефонов.
