Арти Шоу (1910—2004), биг-бэнд которого стал особенно популярен перед войной, возглавил оркестр военно-морского флота на Тихом океане. Это был исключительно хороший оркестр, который выступал в джунглях, самолетных ангарах, на палубах военных кораблей. Музыкантам приходилось играть в таких условиях жары и влаги, что не выдерживали инструменты. Как вспоминал впоследствии Арти Шоу, иногда его кларнет рассыпался прямо на глазах во время соло. Но люди держались стойко. Оркестр семнадцать раз попадал под бомбежки японцев, но большой наградой для музыкантов были незабываемые встречи с благодарными зрителями. Джазмен спустя многие годы вспоминал, как его пробирали до самого сердца такие концерты, хотя Шоу не был сентиментальным человеком. Ребята в армии хорошо знали репертуар оркестра. Музыкантам стоило сыграть только начало мелодии и публика, узнав знакомую музыку, начинала ликовать, подпевать. И музыканты в этот миг понимали, что людей просто накрывала волна воспоминаний о чем-то по-настоящему близком, родном и дорогом. Особенно запомнился Арти Шоу концерт на «Саратоге» — гигантском авианосце. Музыкантов высадили на огромную палубу, потом спустили куда-то в недра авианосца, где собралось три тысячи человек в военной форме. Когда зазвучала популярная мелодия Коула Портера «Begin the Beguine» (была записана еще в 1938 г. и стала хитом бэнда) поднялся невероятный радостный рев. Такого сильного чувства джазмен давно не испытывал! К тому времени, как вспоминал Арти Шоу, он как-то попривык к успеху, к аплодисментам, одно время музыкальный бизнес тяготил «короля кларнета», как его величали. Со временем ко всему человек привыкает… Но тут было совсем другое. Эти люди истосковались по всему тому, что было в их мирной жизни, а музыка помогла им все это вспомнить. Так джаз оставался в строю и помогал воевать.
Когда началась война, великие джазмены Луис Армстронг и Дюк Эллингтон не попали в армию по возрасту — им было за сорок. Но они делали все возможное для поддержки фронта. Эллингтон давал концерты, участвовал в радиопередачах, сборы от которых шли на лечение раненых союзников — советских солдат. Луис Армстронг играл в армейских лагерях, во флотских центрах, принимал участие в передачах радиовещания вооруженных сил США, навещал раненых в госпиталях, где черные и белые почитатели его таланта просили оставить автограф где угодно, даже на гипсе раненых. Музыкант все еще оставался легендой американского джаза, несмотря на падение рейтингов и проблемы с больными губами. Армстронг, как и прежде, почти все время гастролировал по Америке, но теперь у него был дом, куда он мог вернуться. Они с супругой купили дом, которого так не хватало в детстве беспризорному мальчугану в Новом Орлеане. И когда Армстронг пел свою песню «Дом, милый дом», он вкладывал в нее всю душу, все свои чувства. Джазмен пел так проникновенно, что у слушателей всякий раз наворачивались на глаза слезы от воспоминаний о своем доме. Это был не только великий музыкант, певец, зрители чувствовали его громадную щедрую душу и любящее сердце!
В 1940-е гг. Америка все еще была пропитана уродливыми проявлениями расизма и сегрегации. Но в обществе было все больше людей, желающих покончить с главенством белых. Американским неграм предстояло решить непростую задачу: помочь победить в войне за торжество демократии во всем мире и завоевать демократию для себя. Именно в годы войны афроамериканцы остро почувствовали себя изгоями в собственной стране. Профсоюзы в Америке всегда представляли собой значительную силу, и их лидеры часто добивались справедливых решений в свою пользу. Так, в 1941 г. негры добились того, что им разрешили работать на оборонных заводах. Это требование поддержал и президент США Рузвельт. Но никто, даже президент, не смог сделать американскую армию времен Второй мировой войны интегрированной. Около одного миллиона афроамериканцев служили в армии, из них пятьсот тысяч — в Европе, но на основе сегрегации. Борьба с нацизмом, с атмосферой гитлеровской Германии, которая проповедовала расовую ненависть, была для США особенно актуальной, если вспомнить, что джаз родился в недрах афроамериканского народа.
К 1943 г. на оккупированных европейских территориях нацисты запретили само слово «джаз». Бросив вызов этому запрету, парижские музыканты просто поменяли названия хорошо известных мелодий, но продолжали их исполнять там, где любили эту музыку. Париж еще с 1920-х гг. был влюблен в джаз. Страстные фанаты джаза именовали себя «зазу», по названию некогда популярной джазовой пьесы, которую исполнял американский вокалист, танцор, шоумен и руководитель оркестра Кэб Кэллауэй (1907—1994). Конечно, французы не видели всех своих кумиров, за исключением тех, кто еще до войны гастролировал в Европе: Дюк Эллингтон, Луис Армстронг, Сидней Беше. Джаз, в основном, был знаком Европе по пластинкам. Но у французов были и свои герои джаза, например, виртуоз-гитарист Жан Батист Рейнхард, известный как Джанго Рейнхард (1910—1953).
Джанго Рейнхард родился в Бельгии, в цыганском таборе. До двадцати лет он понятия не имел, что такое джаз. Он был ярким представителем народа, кочующего по всем странам мира и не признающего границ. Джанго не то что не знал нот, он был совсем безграмотным человеком. Еще в юности Джанго повредил руку на пожаре, поэтому два пальца на левой руке у него были парализованы. Но это не помешало гитаристу стать выдающимся джазменом. Джанго разработал собственный стиль «одной струны», который позволял компенсировать отсутствие двух неподвижных пальцев. А с джазом Рейнхард познакомился в 1930-е гг., послушав пластинку Луиса Армстронга «Далласский блюз». Красота музыки поразила цыгана-гитариста до слез, и он поклялся, что обязательно научится играть эту поразительную музыку. Джанго так быстро научился играть джаз, что в 1934 г. вместе со скрипачом Стефаном Граппелли (1908—1997) они создали квинтет «Hot Club de France», состоящий из скрипки, контрабаса и трех гитар. Иногда к оригинальному квартету присоединялись и жившие тогда в Европе замечательные американские музыканты — саксофонисты Коулмен Хокинс и Бенни Картер.
Несмотря на то, что левая рука у Джанго Рейнхарда была повреждена, он играл с таким напором, такой изобретательностью, что услышавший однажды его игру классический гитарист Андреас Сеговия попросил ноты замечательной музыки. Каково же было удивление маэстро, когда Рейнхард сказал, что нот нет, это все он придумал сам. Джаз — это та музыка, которая позволяет включать в себя музыкальные богатства народов мира. И Джанго соединял в своих произведениях элементы цыганской музыки, популярного во Франции ансамбля мюзет и стиля свинг. Идея соединить скрипку с гитарой была в то время абсолютно новой, но джазмены играли так, что и музыка звучала свежо, оригинально. Джанго был также талантливым композитором, самая известная его мечтательная пьеса — «Облака». Во время войны Джанго Рейнхард стал любимцем, лучшим джазменом Парижа, который жаждал свободы. Возможно, Джанго Рейнхард был единственным европейским джазменом, повлиявшим на американских гитаристов, которые впоследствии признавались, что во многом обязаны музыке Джанго Рейнхарда, его джипси-джазу (англ. gypsy jazz), этот стиль еще называют мануш, вобравшему в себя свинг и цыганскую музыку. Рейнхард и Граппелли были первыми музыкантами, внесшими свой вклад в европейский джаз.
