Когда Америка вступила в войну, Дэйв Брубек (1920—2012), впоследствии известный пианист и руководитель джазового квартета, учился в колледже. Брубек родился в Калифорнии, в обеспеченной семье. Отец Дэйва владел большим ранчо и разводил скот, надеясь, что сын выучится на ветеринара и будет помогать в семейном бизнесе. Мать будущего джазмена была классической пианисткой. Дэйв всегда удивлялся тому, как встретились и создали прекрасную семью такие разные люди: пианистка и ковбой. В доме Брубеков было три рояля, так что детям было на чем учиться музыке. Два старших брата Дэйва впоследствии станут профессиональными музыкантами. И хотя Брубек-старший надеялся, что Дэйв продолжит дело отца, Брубек-младший (в ту пору студент колледжа, ветеринарного отделения) мечтал выступать с бэндом Бенни Гудмена — кумира всех американцев.
Желание стать музыкантом было настолько велико, что Дэйв Брубек поступил в Тихоокеанский колледж, в класс композиции Дариуса Мийо. В 1943 г. Дэйв закончил учебу в колледже и пошел добровольцем в пехоту, во время очередного увольнения он женился на знакомой студентке, а в 1944 г. был отправлен в Европу участвовать в боевых действиях. Однажды к ним приехал фронтовой ансамбль, который состоял из девушек Красного Креста. Прямо в грузовике они привезли пианино, но пианистки у них не было. Тогда Брубек признался, что он когда-то учился на фортепиано, играл в оркестрах на танцах в школьные и студенческие годы и, имея кое-какой опыт, сможет помочь. Услышав, как играет Брубек, полковник сказал, что Дэйву нечего делать в окопах и предложил собрать свой ансамбль. В интегрированном ансамбле у Дэйва Брубека, в «Волчьей стае», так они назывались, играли музыканты с разным цветом кожи: и черные, и белые. Музыканты вместе ели, спали и делили поровну тяготы войны. Вот где была подлинная демократия! Значительно позднее, в 2004 г., военные воспоминания Брубека будут записаны в уникальном двойном альбоме «Private Brubeck Remembers». Первый альбом — соло на рояле джазмена, а второй альбом — часовое воспоминание о прожитом рядового Брубека — ветерана Второй мировой войны.
Участники ансамбля не только поднимали боевой дух в армии, но и сами были бойцами. Однажды оркестр играл близко от линии фронта, когда налетела вражеская авиация, и всем пришлось отстреливаться. «Волчья стая» оставалась в строю до самого окончания Второй мировой войны в Европе, до 8 мая 1945 г. Какое же это было счастье — всем живыми в 1946 г. вернуться домой, в Америку! Но когда Дэйв Брубек и его «волчата» высадились в Техасе, оказалось, что здесь все осталось по-прежнему: в придорожном ресторанчике одного из музыкантов ансамбля, афроамериканца, отказались обслуживать. Американское общество в 1940-е гг. было все еще сегрегированным. Брубеку тяжело было сознавать, что не для всех американцев в его стране открыты двери. Дэйв Брубек как-то рассказывал, что еще в далеком детстве отец преподнес ему урок демократии. У Брубека-старшего был друг — негр. Однажды отец попросил этого человека расстегнуть рубашку, и Дэйв увидел клеймо на теле этого человека. Отец хотел, чтобы Дэйв непременно увидел этот позор белой Америки. Когда Брубек рассказывал об этом мучительном для него эпизоде, у музыканта на глазах появлялись слезы, он замолкал после рассказанного в каком-то невероятном волнении. Человечность была яркой чертой прославленного джазмена. Вот за демократию и сражались на фронте Дэйв Брубек и его музыканты. Он никогда не понимал, как могли христианские страны, утверждавшие, что следуют заповедям Христа, делать друг с другом такие чудовищные вещи. Еще во время войны Брубек дал себе слово, что если останется в живых, то будет писать музыку, которая поможет распространению подлинного учения Христа. И сдержал свое слово: как ревностный католик, Брубек стал автором католической мессы «То Hope! A Celebration». Борьбу за гражданские права афроамериканцев Брубек продолжал и в 1940-е, и в 1950-е гг.
Еще в 1920—1930-е гг., перед Второй мировой войной, романисты, поэты, газетчики описывали Гарлем в Нью-Йорке как «негритянский рай», хотя это было самообманом. Но теперь, в годы войны, особенно обострились социально-экономические и расовые проблемы Гарлема.
Летом 1943 г. по всей Америке начались волнения: у людей не было работы, было много проблем с жильем. Стихийные волнения охватили и неспокойный Гарлем: были столкновения бунтующих с полицией, люди гибли, получали увечья, более полутора тысяч магазинов, в основном белых хозяев, были разгромлены, закрывались многие заведения, где раньше звучала музыка. Давняя мечта о Гарлемском Возрождении была перечеркнута, и у белых ньюйоркцев этот район получил репутацию настолько опасного места, что любители джаза перестали ездить сюда из других районов. В начале 1940-х гг. джазмены и их поклонники собирались уже в другом месте, в квартале старых домов на 52-й улице. Музыканты прозвали этот квартал просто Улица. Джазмены всего мира всегда стремились попасть в этот «джазовый рай», потому что в многочисленных клубах («Дверь», «Даун Бит», «Джимми Райнс», «Прожектор», «Три двойки» и т.д.) играли разные музыканты, разных стилей и направлений джаза. Пройдясь по 52-й улице, можно было услышать новоорлеанский и чикагский джаз, и свинг, и даже те новые джазовые эксперименты, которые ставили Диззи Гиллеспи, Чарли Паркер и их новые друзья-музыканты.
11. Бибоп и его герои
Почти каждое новое явление в развитии искусства в свое время признавалось консерваторами мятежным и провоцировало столкновение враждующих сторон. Бибоп был создан молодыми, талантливыми и воинственными негритянскими музыкантами нового поколения, которые совершили в 1940-е гг. переворот в музыке. Они не устраивали демонстраций, не сражались на баррикадах, но всем своим видом утверждали в обществе свою значимость. В одном интервью, спустя годы, Диззи Гиллеспи отмечал, что в них (музыкантах) было инстинктивное желание перемен, из них била молодая энергия, и это был вызов окружавшей их музыке и жизни.
Джазмены той поры одевались подчеркнуто экстравагантно, говорили на только им понятном языке и обращались друг к другу «мэн», что означало не только «мужчина», но и «человек». Боперы желали отгородиться от белых расистов и создать свою самобытную негритянскую культуру. Само неспокойное военное время и обстоятельства жизни молодых джазменов подталкивали к созданию нового стиля в музыке.
В 1940 г. в Гарлеме открылся довольно тесный и обшарпанный клуб «Minton’s Playhouse», управляющим которого был джазмен, тенор-саксофонист Тэдди Хилл. Раз в неделю он бесплатно кормил и поил любого музыканта, готового поучаствовать в джем-сешн и свободного от свинговой дисциплины больших оркестров. Этот клуб был своеобразной экспериментальной музыкальной площадкой. Многие музыканты, обладавшие достаточно высоким исполнительским уровнем, готовы были «оторваться» и играть не надоевшую музыку биг-бэндов (которая их кормила, но находилась в застойной фазе), но ту музыку, которой полнилась их душа. В новой музыке отражался тревожный и бешеный темп военного времени Скоро «Minton’s» приобрел репутацию самого модного джазового заведения, являясь своеобразной творческой лабораторией молодого поколения джазменов. Это были негритянские музыканты из Нью-Йорка и Канзас-Сити. Здесь играли многие блестящие музыканты: трубач Диззи Гиллеспи, пианист Телониус Монк, барабанщик Кенни Кларк, саксофонисты Чу Бэрри и Коулмен Хокинс, гитарист Чарли Крисчиен, который совершил переворот в игре на гитаре, сделав свой инструмент равноправным в джазовом ансамбле. Одаренный Чарли Крисчиен (1916—1942) рос в музыкальной, но очень бедной семье. Денег на музыкальный инструмент у родителей не было, поэтому первую свою гитару он смастерил в пятнадцать лет из ящиков из-под сигар, затем приобрел акустическую гитару и усовершенствовал ее, подключив к самодельному усилителю с примитивным динамиком. Талантливого юношу «открыл» продюсер Джон Хэммонд, по рекомендации которого Чарли Крисчиен сначала играл в секстете Бенни Гудмена (они делали совместные записи), а затем стал постоянным участником джем-сешнов. Стиль игры гитариста восходил к блюзовой традиции, тон звуков его гитары, снабженный небольшим вибрато, был округл и мягок. За свою короткую жизнь Крисчиен успел принять участие в становлении бибопа, стать основоположником игры на электрогитаре. Жизнь музыканта оборвалась, когда ему было всего 26 лет! Умер он от туберкулеза.
