Впервые Элла Фитцджеральд вышла на сцену гарлемского театра «Apollo», когда ей было шестнадцать лет. Каждую среду там устраивались любительские конкурсы-смотры талантов. Аудитория, несмотря на кажущуюся простоту, разбиралась в искусстве танца и пения. Если ей что-то не нравилось, то незадачливого исполнителя могли просто освистать. Элла поспорила с подругами, что примет участие в этом конкурсе, и хотела станцевать, но потом передумала — и спела песенку «Джуди». Публика была в восторге, и Элле пришлось исполнить песню на бис три раза. Юной певице присудили первый приз. По условиям конкурса Элла должна была получить недельный ангажемент. Но директор «Apollo» решил, что Элла недостаточно красива, чтобы выступать в театре, и девушка вернулась на городские улицы. При случае участвовала в любительских представлениях, бесплатно пела с местными оркестрами.
В 1930-е гг. Гарлем славился биг-бэндами, особенно был известен в ту пору оркестр барабанщика Чика Уэбба, который как раз подыскивал для оркестра красивую солистку. Эту важную миссию Уэбб поручил своему гитаристу. Когда к Чику Уэббу привели худую (в ту пору) и робкую девушку, горбун (и сам-то не красавец!) пришел в ужас! Он же мечтал о красивой солистке, а Элла была девчонкой с улицы, неухоженная и неопрятная, бездомная и вечно голодная. Словом, карьера Эллы могла не состояться, если бы гитарист не заупрямился и не пригрозил, что уйдет из бэнда, если новоявленной певице не дадут показать, на что она способна. Уэбб был заинтригован, а после прослушивания решил, что из девушки может все-таки что-то получиться. Это было мудрое решение. Потому что Элла Фитцджеральд так прогрессировала в своем творчестве, что музыканты восхищались ее безупречными интонациями и чувством свинга, ее работоспособностью, прилежанием, ответственностью. На репетиции солистка всегда приходила уже с выученным текстом, к своему щедрому природному таланту Элла отнеслась бережно, приумножая его и развивая. И успех не заставил себя долго ждать. Вскоре биг-бэнд Чика Уэбба с новой солисткой стал часто звучать по радио, записываться в студиях грамзаписи, выступать на лучших сценах Америки. Уже в 1937 г. в опросах двух джазовых журналов — «Metronome» и «Down Beat» — Элла Фицджеральд вышла на первое место в категории вокалистов, оставив позади Билли Холидэй. Да и понятно! Чистый девичий голос Эллы восхищал публику. Особенно популярна в то время была незамысловатая песенка-считалка на собственные слова певицы под названием «А Tisket a Tasket», которая продержалась в чартах семнадцать недель. В девятнадцать лет Эллу Фитцджеральд провозгласили «Первой леди свинга»!
Но в то самое время, когда к Чику Уэббу и его бэнду пришла слава, когда появилась замечательная солистка, здоровье музыканта, и без того весьма слабое, стало резко ухудшаться: туберкулез позвоночника окончательно поразил джазмена. 16 июня 1939 г. Чик Уэбб — легендарный барабанщик эпохи свинга — умер в возрасте 30 лет.
После смерти Уэбба Элла сама руководила оркестром еще три года (с 1939 по 1942), времена для больших оркестров были не самые благоприятные, и удержать оркестр малоопытная молодая певица не смогла. До 1946 г. Элла работала с разными музыкантами, но успех и последующая карьера Фитцджеральд связана с антрепризой «Джаз в филармонии» («Jazz at the Philharmonic») Нормана Грэнца (1918—2001). Именно Грэнцу удалось вывести джаз из ресторанов и танцевальных залов на концертные сцены не только всей Америки, но и мира. Как гастролирующее шоу антреприза выдержала испытание временем с 1946 по 1957 г. В своей книге «Джазовая Одиссея» пианист Оскар Питерсон писал, что без Нормана Грэнца вся история джаза была бы другой, а жизни и судьбы многих джазовых музыкантов сложились бы иначе. Участниками труппы Грэнца в разное время были выдающиеся джазмены, яркие звезды: трубач Диззи Гиллеспи, саксофонисты Чарли Паркер, Коулмен Хокинс, Лестер Янг и Стэн Гетц, барабанщики Макс Роуч и Бадди Рич, пианист Оскар Питерсон, контрабасист Рэй Браун, гитарист Джо Пасс. Одной из ярчайших звезд была Элла Фитцджеральд!
У Нормана в жизни были две цели: расширить джазовую аудиторию и добиться на деле, а не на словах, равного отношения к музыкантам с разным цветом кожи. Белым и темнокожим музыкантам Грэнц выплачивал одинаковые гонорары. По тем временам это было неслыханным делом! «У него вызывает отвращение все и вся, что отдает нетерпимостью и расизмом. Он с пренебрежением относится к псевдолибералам, считая их еще большими фанатиками и расистами, чем те личности, которых они якобы презирают», — так писал Оскар Питерсон, знавший Нормана Грэнца не один десяток лет
[51].
Для темнокожего населения Америки 1950—1960-е гг. были временем активной борьбы за гражданские права. А белый антрепренер — Норман Грэнц — тихо боролся за перемены в мире джаза. Грэнц просто отменял выступления, если кто-то из расистов в авиакомпаниях, гостиницах, концертных залах пытался ущемить права негритянских джазменов. В некоторых городах антрепренеру приходилось снимать для артистов квартиры. Он делал все, чтобы музыканты ни в чем не нуждались, но и от своих подопечных он требовал полной отдачи на концертах, импровизации в полную силу. Это был не только выдающийся и самобытный импресарио, но и большой поклонник всего прекрасного, знаток высокого искусства, будь то музыка, живопись или литература.
Когда Норман Грэнц впервые услышал Эллу Фитцджеральд, он навсегда был покорен ее пением. Элла от природы была застенчивой, довольно скрытной, оставаясь загадкой даже для самых близких людей. Норман Грэнц сделал из неуверенной в себе девушки мировую звезду. Для Эллы Фитцджеральд работа в антрепризе «Джаз в филармонии» была прекрасной школой мастерства, потому что ей аккомпанировали выдающиеся музыканты. Элла заслужила их любовь не только своей приветливостью и ровным отношением ко всем. Ей для успешного выступления всегда надо было быть в хороших отношениях с коллективом. В свои песни она вкладывала чувства, и если у музыкантов были недомолвки или склоки, это отражалось и на впечатлительной Элле. Неизменным оставалось профессиональное уважение джазменов к великой певице. Особый успех принесли Элле Фитцджеральд организованные Грэнцем выступления с трио пианиста Оскара Питерсона. Музыканты выступали в самых крупных концертных залах мира.
«Когда она появлялась на эстраде, ничто не говорило о чуде, которое должно произойти. Но вот звучит первый аккорд, Элла подходит к микрофону, и внезапно все меняется. Зрительный зал уже принадлежит только ей одной. Ничего не слышишь, кроме этого удивительного голоса, которому доступно все — от безукоризненного по своей точности исполнения негритянских баллад, ставших в ее устах подлинным произведением искусства, до невероятно сложных голосовых импровизаций, которые чем труднее, тем, кажется, легче и радостнее даются певице (как, например, в пассаже из “Специальной авиапочты”, где она исполняет глиссандо на две октавы)», — цитирует одного из американских музыкальных критиков джазовый историк Юрий Верменич
[52].
