Из показания П.Е. Дыбенко на допросе в 1938 году: "После того, как я был освобожден в Симферополе из тюрьмы и как агент германской разведки был обменен и возвращен в Советскую Россию, на некоторый период моя связь с немцами оборвалась. Я имел лишь одну встречу с вербовавшим меня немецким офицером разведки Крейценом. С ним я встретился на Украине, когда германская армия эвакуировалась с Украины. Несколько немецких эшелонов в 1918 году должны были пройти через территорию, занятую частями Красной Армии, которыми я командовал (группой Екатеринославского направления). Я имел задание разоружить немецкие эшелоны. С Крейценом, который ехал в этом эшелоне, я встретился на станции Мерефа чисто случайно. Однако он, увидев меня, потребовал я чтобы я не принимал активных мер к разоружению эшелонов и пропустил их, в противном случае — заявил мне Крейцен, — факт Вашего сотрудничества с германской разведкой станет известным Советскому правительству. Я был вынужден согласиться с его требованиями и формально для того, чтобы прикрыть себя, забрав небольшое количество оружия, пропустил немецкие эшелоны. До 1921 года я ни с кем из представителей германской разведки я не был связан. Я считал, что революция в Германии и последующие там события не дали возможности выявить связь со мной".
После этого следователь задает логичный вопрос:
— А что же произошло в 1921 году?
На это Дыбенко рассказал следующее:
— В 1921 году, когда я учился в военной академии, ко мне в гостиницу «Националь» в Москве явился неизвестный мне человек в штатском и заявил, что он имеет поручение от Крейцена установить со мной связь. На мой вопрос, что ему конкретно надо, он заявил, что он имеет поручение от Крейцена установить со мной связь. На мой вопрос, что ему конкретно надо, ответил, что ему нужны данные о кронштадтских событиях и подробные данные об укреплениях Кронштадта. На следующий день я передал этому представителю германской разведки (фамилию его не помню) подробную докладную записку о кронштадтских событиях, дав ему одновременно подробный анализ причин, вызвавших кронштадтские события, начавшийся поворот к НЭПу и в общих чертах изложил известные мне данные о состоянии РККА. Я дал ему известную мне схему всех укрепрайонов самого Кронштадта, так и фортов в районе Кронштадта. На этом наше свидание закончилось, и он ушел, заявив, что когда я понадоблюсь, со мной свяжутся по тому же паролю: «Привет от Крейцена».
На это последовал следующий вопрос следователя:
— Когда вы снова связались с германской разведкой?
На это Дыбенко поведал:
— После моей встречи с представителем германской разведки в 1921 году со мной никто не связывался до 1926 года и только в 1926 году я восстановил связь с генералом Кольманом, приехавшим в СССР.
— Расскажите подробнее?
— Генерал Кольман — представитель рейхсвера при «Рейнметалле», член комиссии прибыл по вопросу о заказах РККА на вооружение. Я в этот период работал начальником артиллерийского управления, а затем с осени 1926 года начальником снабжения РККА и мне приходилось иметь с ним непосредственный контакт. Генерал Кольман на первой же встрече, когда мы остались наедине у меня в кабинете, заявил мне, что он имеет поручение, как он сказал, «от германского правительства» восстановить со мной прерванное сотрудничество. Я сделал вид, что не понимаю, о чем идет речь, однако, Кольман напомнил мне о моей вербовке в Севастополе и Симферополе и о встрече с их представителем в 1921 году. Я понял, что Кольман осведомлен обо мне и имеет соответственное поручение, и я сказал, что готов к сотрудничеству.
— Какие конкретно услуги Вы оказывали?
— Генерал Кольман потребовал от меня подробной информации обо всех намечающихся заказах Наркомвоенмора на вооружение о ценах и когда я его подробно проинформировал, генерал Кольман предложил мне оказывать их комиссии всяческое содействие.
— В чем именно содействие?
— Немецкая комиссия, в которую входил Кольман, привозила с собой для испытания образцы вооружения, в т. ч. ручной пулемет Дрейзе, автоматический пулемет, различные оптические приборы и т. п. При испытаниях обнаружилось, что предложенное немцами оружие не совершенно и требуют переделок и исправлений. Цены, на которых настаивали немцы, были невероятно высоки. Несмотря на это, я по требованию генерала Кольмана дал санкцию как начальник снабжения РККА на защиту этого оружия. Помимо всего прочего, купив оружие, я поставил РККА на прямую зависимость от германской промышленности.
— Почему?
— К пулеметам требовались специальные патроны, которые в СССР не изготовлялись. Их надо было закупать в Германии. В то же время я имел предложение советского изобретателя Колесникова, изготовившего более совершенный пулемет, чем немецкий. Но, по требованию Кольмана, реализация этого изобретения, так же, как и пуск в производство в больших масштабах пулемета Дягтерева, были мною заморожены. Всех вопросов не помню. Помню. Тогда поднимался вопрос о новой форме для РККА и по предложению Кольмана я поднял вопрос взять за образец немецкую форму и сделать соответствующий заказ в Германию. С этого момента была установлена практика широкой немецкой помощи в деле вооружения и снаряжения РККА, и я стремился закупать оружие у немцев.
Следователь: Передавали ли что еще?
Дыбенко: Я информировал Кольмана обо всем, что мне было известно, как начальнику управления снабжения РККА, в т. ч. о численности и дислокации и боеспособности частей РККА".
Насколько невероятны показания Дыбенко о том, что он откровенно лоббировал германские интересы в деле обеспечения РККА заведомо устаревшим вооружением? Не напоминает ли это нам не столь давние события с закупкой вооружения, связанные с российским министром обороны Серюковым? Увы, за последние девяносто лет ничего не изменилось. Так же как некогда Дыбенко лоббировал интересы германских концернов, так Сердюков и его команда совсем недавно столь же нагло лоббировали интересы итальянских и французских промышленников. В чем разница? Только в том, что девяносто лет назад справедливость все же восторжествовала, и виновник получил по заслугам. Сегодня все закончилось совсем иначе…
Но вернемся к допросу Павла Ефимовича. Следователь снова задает вопрос. На это раз он спрашивает, о чем еще просил Дыбенко германский генерал.
Дыбенко отвечает: "Всех вопросов не помню. Помню, когда подписывал вопрос о новой форме для РККА и по предложению Кольмана, я поднял вопрос взять за образец немецкую форму и сделать заказ в Германию. С этого момента была установлена практика широкой немецкой помощи в деле вооружения и снабжения РККА, и я стремился закупить вооружение у немцев.
Следователь: Передавали ли Вы немцам что-либо еще?
Дыбенко: Я информировал Кольмана обо всем, что мне было известно, как начальнику управления снабжения РККА, в т. ч. о численности и дислокации и боеготовности частей РККА. В этот период немцы, по словам Кольмана, интересовались РККА с точки зрения того, насколько СССР может быть ценным союзником для Германии. Этой информацией я удовлетворил немцев полностью. Более тесная связь с германской разведкой установилась в 1930 году, когда я выехал на учебу в германскую военную академию. Через Кольмана немцы предложили мне принять все меры, чтобы я повысил свое значение в РККА и приносить большую помощь Германии. Заявили, чтобы я объединил в управление снабжения артиллерийское и технические управления, и чтобы занял пост заместителя наркома по снабжению РККА. В конце 1928 года я был переведен командующим САВО до поездки в Германию в 1930 году на обучение".
