— Ты, Дыбенко, сволочь, но мы работаем на одно общее дело, значит, выпьем за дружбу боевых друзей!
Егоров, обращаясь ко мне, сказал:
— Ты, Павел, не обижайся и не дуйся — Миша свой человек. Мы вместе будем драться против Сталина и Ворошилова, соблюдая военную фронду между собой, т. е. попросту говоря, пока будем идти врозь, а бить будем вместе.
Тухачевский поддержал Егорова и воскликнул:
— Дело у нас общее — надо свалить нынешних хозяев страны. Только имейте в виду, что если вы обманите, и за спиной будете вести свою политику, тогда будем крепко ссориться и еще вопрос, кто окажется сильней!
После этого Егоров снова начал рассыпаться в заверениях своих симпатий к Тухачевскому, заявив мне:
— Дружба наша с ним всерьез, что вопрос о подвохе исключен!
Так как я торопился на поезд, я уехал, а они остались вдвоем на квартире Егорова.
В конце 1936 года Егоров рассказал мне, что в соответствии с указаниями центра правых и учетом сил Тухачевского, он пошел на сближение с ним. В 1935 году он, Егоров, специально зашел в кабинет Тухачевского и когда поставил перед последним вопрос, будем ли мириться, Тухачевский отнесся этому предложению Егорова положительно, т. к. еще до этой встречи много раз добивался у Егорова прекращения борьбы против него и создания контакта в совместной антисоветской деятельности. Еще до этой встречи много раз добивался у Егорова прекращения борьбы против него и создания контакта в совместной антисоветской деятельности. Егоров, смеясь, говорил мне, что он даже несколько прихватнул и преувеличил силы нашей организации для того, чтобы создать себе больший авторитет у Тухачевского. Мне Егоров передал, что Тухачевский его, в свою очередь, проинформировал о составе и деятельности антисоветского военного заговора.
В конце 1936 года на квартире Егорова был организован банкет, на котором присутствовала большая группа лиц из высшего состава РККА. Так как Буденный Тухачевского ненавидел и Егоров всячески пытался безрезультатно их примирить, на банкете Буденного не было. К концу банкета Егоров пригласил в отдельную комнату меня, Тухачевского, Орлова, Уборевича, Ефимова и Левандовского, где мы обменялись мнениями о перспективах совместной антисоветской работы. Речь шла о том, что мы должны низовые наши организации слить воедино и что в выработке и в будущем осуществлений оперативного пораженческого плана надо координировать наши действия. Тухачевский, обращаясь ко мне, говорил:
— Главное даже не в составлении пораженческого частного плана, а в том, чтобы мы — будущие командующие фронтами и армиями, провели войну так, чтобы обеспечить поражение РККА. Помните, что единственное в этом спасение и перспектива на переход к власти в стране, т. к. иначе может придти момент, когда и до нас могут добраться.
Тухачевский говорил о необходимости взаимодействия между нашей организацией и военным заговором. Далее Тухачевский сообщил, что в руководство военного заговора входят Уборевич, Якир, Гамарник. Что эти лица возглавляют большую военную антисоветскую организацию, имеющую свои филиалы во всех округах и в большинстве частей РККА. Эта организация, как подчеркнул Тухачевский, представляет собой блок офицерских и троцкистских сил в армии. Тухачевский, а еще более подробно Ефимов, говорили, что военный заговор связан многими нитями с целым рядом других контрреволюционных формирований в РККА, в т. ч. с эсеровским подпольем, возглавляемым Ефимовым, Беловым, Великановым. Тухачевский заявил, что заговор имеет нити и связи с буржуазным националистическими формированиями в Белоруссии, на Кавказе, в Средней Азии, а так же через Якира и на Украине. Таким образом, это наше короткое совещание носило характер взаимной информации и сближения нашей организации с военным заговором.
В связи с установлением блока между нашей организацией и антисоветским военным заговором, всем прекратили борьбу против группы Тухачевского, хотя для маскировки и конспирации иногда внешне фрондировали против нее.
Несмотря на наше сближение с заговорщиками, я, Егоров и Буденный, договорились, что, несмотря на существующий блок, мы будем продолжать быть самостоятельной организацией. Мы исходили из того, что нам необходимо занимать особое положение в антисоветском подполье, не теряя своей самостоятельности. Мы учитывали при этом, что со временем мы можем столкнуться с сегодняшними нашими союзниками — людьми Тухачевского. Эта наша тактика была одобрена центром правых — Рыковым и Бубновым. Егоров говорил мне с гордостью: "Смотри, Павел, нам удалось, благодаря нашей тактики, не входя, по существу, в заговор, очутиться в центре всех антисоветских групп и формирований в Красной Армии".
Егоров подчеркнул, что для наших целей мы имеем возможность использовать силы организации Тухачевского, Якира, Гамарника; эсеров — во главе с Беловым, Ефимовым и Великановым; немецкие антисоветские формирования, латышские организации, национально-буржуазные организации в различных республиках и т. д. В то же время, благодаря нашей тактике, внешней борьбы с этими группами, легальной близости к руководству партии, сохранить свое положение и укрепиться в руководстве РККА.
Я заметил Егорову: "Как бы мы на этом не прогорели, т. к. в конце концов, при перевороте вопрос о власти будет решаться соотношением сил".
На это мне Егоров ответил следующее: "Ты конечно прав, однако, связи наши в стране и поддержка немцев не дадут возможности другим организациям сбросить нас со счетов. Мы, триумвират, имеем достаточно крупные кадры правых в РККА и в СССР, имеем больше влияния, нежели этот помещик офицер Тухачевский с мечтами Бонапарта. Мы являемся представителями демократических слоев. Я из разночинного офицерства с эсеровским прошлым, а Семен Буденный — представитель крестьянских масс и казачества и, по сути, мы более популярные люди в стране, нежели группа Тухачевского".
От Буденного я знаю, что он завербовал комкора 3-го кавкорпуса Сердича, помощника инспектора кавалерии РККА Эстова, комполка в Северокавказском округе Косогова, помощника инспектора кавалерии РККА Федоренко, начальника кавалерийской школы Хацкевитча, комкора 6-го кавалерийского корпуса Горячева, комдива кавалерийской дивизии Точенова.
Следователь: Назовите участников организации правых в Среднеазиатском военном округе?
Дыбенко: "Петров Иван Ефимович — бывший прапорщик, спрятал свое офицерское звание, начальник Среднеазиатской военной школы имени Ленина, завербован мной в 1931 году. Малышев — начальник штаба Среднеазиатского военного округа, бывший офицер Генштаба, завербован мной в 1931 году, Горбатов — командир Туркестанской кавдивизии, в 1933 году переведен командиром дивизии в Украинский военный округ, завербован мной в 1933 году, Гросберг — немец (по официальным документам числился латышом — В.Ш.) в 1936 году вместе с дивизией переведен в Белорусский военный округ, завербован мной с 1931 года, Соколов — комполка 1-й горно-стрелковой дивизии, офицер сын попа, знаю со слов Петрова…
В Приволжском округе мною были завербованы тридцать четыре человека: Ефремов Михаил Григорьвич — комдив, ныне комкор, командующий войсками Забайкальского военного округа, Белов — начальник артиллерии, комбриг Варфоломеев, Гагин — начальник обозно-вещевого отдела, завербован мной в 1935 году, Болдин — бывший комдив 53-й дивизии, ныне комдив 18-й дивизии в Ленинградском военном округе, Вейте — начальник артиллерии 12-го корпуса, Палло — немец, был с Ефремовым в Китае, Голиков Ф.И. — комдив 61-й дивизии Приволжского округа, сейчас член Военного Совета Белорусского военного округа, завербован мной в 1936 году. Я уже показывал выше, что немцы нас торопили, требовали форсированного вредительства, диверсий и прочей работы по ослаблению боевого могущества РККА, по недопущению мобилизационной готовности РККА и по подготовке пораженческих кадров. Все эти задания германской разведки мы выполняли.
