— Проси, — требовательно повторил он. Хотя нет. Не он. Дикий зверь, живущий внутри него. Не человек. Чужеродная, вечно голодная сущность.
И этой сущности невозможно было сопротивляться.
— Укуси меня… — сдалась я на милость победителя.
Наградой был тихий сдавленный стон, сорвавшийся с губ мужчины за мгновение до того, как шею пронзила острая боль.
Коротко вскрикнула, но мой выдох был тут же заглушен. Виктор накрыл мои губы своими. Солоноватый привкус крови наполнил рот.
Я почувствовала, как тело перестало мне подчиняться, я лишь потянулась вперед, начав ёрзать на его коленях.
Виктор опустил меня на кровать, нависая сверху. Он сдерживался, действовал вполсилы, боясь навредить ребенку.
Из головы пропало все лишнее. Зачем? Кто? Почему? Все растворилось, перестало быть значимым, сузилось до расстояния между двумя телами.
Внизу что-то с силой хлопнуло, раздались голоса.
Виктор громко и затейливо выругался, с трудом отрываясь от меня, поднялся, чуть шатаясь, словно пьяный, поправил на себе одежду. Ничего случиться так и не успело, и я теперь не знала, радоваться этому или огорчаться.
Мужчина посмотрел на меня, открыл рот, будто собирался что-то сказать, но внизу снова что-то стукнуло, и он лишь тряхнул головой, а затем вышел из комнаты, плотно прикрыв дверь.
Мне понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя. И понять, что же это такое случилось только что.
Какое-то невероятное притяжение, что-то, чему не могли сопротивляться уже ни я, ни он. Я понятия не имела, что со всем этим делать.
Внизу раздались голоса. Виктор с кем-то разговаривал.
Возможно, это те самые «его люди»? И они нашли тех, кто сегодня проник в дом Виктора?
Выйти в одних колготках я не могла, а потому пришлось искать одежду в стоящем в углу шкафу. В итоге, взяла большую футболку и летние мужские
шорты на завязочках. Надела — не так уж и плохо. Для домашнего вида вполне сойдет.
Приоткрыла дверь — голоса шли с кухни. Осторожно ступая, я спустилась на несколько ступенек, прислушиваясь к разговору:
— При чем здесь я? — говорил низкий мужской голос. — Ты же знаешь, Мария несколько лет назад сотрудничала с оборотнями, но когда мы изгнали их из города, то прекратила с ними все контакты. Да и зачем бы ей? Это, прежде всего, бизнес и деньги. Работать на тех, кто не в состоянии заплатить? Она за копейку мать родную продаст. Так что, думаю…
— Думаешь? Меня не интересует, что ты думаешь. Проверь ее! — гаркнул Виктор, и я невольно вздрогнула, радуясь, что это не на меня сейчас так кричат.
— Поаккуратнее. Я понимаю, что ты сейчас на взводе, но не делай из меня врага, — в голосе собеседника Виктора почудилась скрытая угроза.
— Это ты ее привел. Так что и проблема — твоя. Или ты хочешь, чтобы я ей занялся?
— Ладно, не кипятись. Я проверю, — моментально пошел на попятный. — Но все же подумай. Ты последнее время срываешься на любую мелочь. Ты хоть сам замечаешь? А все из-за какой-то девки.
— Мелочь? А ничего, что акции компании падают, в новостях на меня льют какое-то дерьмо, полиция, антимонопольная… от всех разом гипноз не поможет, это как снежный ком…
Я замерла, стараясь не попустить ни одного слова. Так вот что за проблемы у Виктора с работой.
— И началось все с твоей девки. Ее объявили в розыск, прокрутили сюжет о предательнице родины, обворовавшей оборонное предприятие, по новостям, связали с твоей компанией как бывшую сотрудницу…
— Заткнись, — как-то устало попросил Виктор.
А у меня же кровь в жилах застыла, даже сердце, казалось, остановило бег.
Какие новости? Какая предательница? Виктор же пообещал все уладить… Неужели все стало только хуже?
— Кто тебе правду скажет, кроме брата? Ты вот грешишь на Марину, но не думал ли ты, что это твоя Ника связана с оборотнями, и они целенаправленно ее подослали, чтобы уничтожить тебя, а через тебя и нас? Им нужно было громкое дело, которое нелегко замять. Они его получили. И, укрывая ее, ты только ухудшаешь ситуацию. А не укрывать ее ты не можешь. Папаша… Ну-ну, продолжай верить в сказки.
— Заткнись, — на этот раз грохот был такой, будто кто-то проломил стену. — Еще один намек в сторону Ники, и я тебе кишки выпущу. Ты меня понял?
— Понял, — полузадушенно произнес голос. — Я просто… пошутил.
— Вот и отлично. Тогда займись Мариной.
— Да, конечно…
Шагов слышно не было, а потому, когда прямо передо мной вдруг оказался высокий худощавый мужчина с длинными белыми волосами, от неожиданности я тихонечко вскрикнула.
— Подслушиваешь? — брезгливо скривился он, что-то при этом жуя. Но затем вдруг расплылся в улыбке. — Максим Алмазов.
Он протянул мне руку, словно бы собирался пожать ее.
— Вероника Романова, — заторможенно ответила я, подавая свою.
Мужчина легко потряс мою ладонь, а затем вдруг резко дернул на себя, приблизив к своему лицу.
— Какой странный запах… — задумчиво произнес он, словно бы говоря сам с собой.
— С первого раза до кого-то плохо доходит?
Я вскинула голову. На несколько ступенек ниже стоял Виктор. Его взгляд метал молнии, но было не ясно, на кого же направлено его недовольство. На меня или на брата.
— Уже ухожу, — сладкоголосо протянул Максим, надул небольшой пузырь из жевачки и тут же его лопнул. Вампир, жующий жевачку, что-нибудь еще может меня удивить?
Он выпустил мою руку, подмигнул и, бесшумно шагая по ступенькам, вышел сначала в коридор, а затем и из дома.
Мы снова остались вдвоем.
— И много ты слышала? — недовольно вздохнул мужчина.
Мимо меня прошмыгнула кошка, забавно спускаясь по ступенькам, каждый раз поднимая обе задние лапки вверх. Казалось, еще чуть-чуть, и она не удержит равновесия и сделает сальто в воздухе.
— Только то, что у меня неприятности и у тебя из-за меня тоже, — пожала я плечами.
— Я все улажу. Просто потребуется чуть больше времени. Кто-то дал статью в газете, затем новости разлетелись, радио, телевидение, интернет… Как только шумиха уляжется, с этим будет проще работать.
Белая кошечка начала тереться о ноги хозяина, и его тон моментально смягчился, он наклонился, беря ее на руки так, как обычно берут детей. Почесал животик, невольно улыбаясь.
— То, что твой брат сказал тебе… насчет меня. Ты ведь и сам думаешь так же, — с болью в голосе произнесла я.
— Его это в любом случае не касается, — скривился Виктор. — С тобой я буду сам разбираться.
— О, мне должно это льстить? — я скрестила руки на груди, то ли желая показать свою обиду, то ли просто чтобы согреться.
