На том конце провода повисло молчание. В какой-то момент мне показалось, что сейчас она просто бросит трубку, но вместо этого я услышала:
— Секунду. Соединяю, — в телефоне раздалась задорная мелодия, которая тут же оборвалась.
— Алмазов. Слушаю, — тихий мужской голос. — Говорите.
— Это Ника. Мне только что звонил Виктор, сказал, что Руслана поймали… Руслан это сын Раиса Галавиц, — начала путанно объяснять я.
— Я в курсе, кто это. Что случилось? — тон голоса стал моментально собранным.
— Мне позвонил Виктор. И сказал, что Раиса убили, а потом оказалось, что это Руслан сделал. Он во всем сознался. Убил собственного отца, чтобы захватить власть. Воспользовался тем, что тот в больницу попал, — я слышала, как Максим на том конце провода закашлялся. — Виктор просил меня приехать, он к Герману отправился, сейчас снова звоню ему, телефон уже не доступен. Ты ведь не против, если я уеду с Марией? Она сказала, это ты ее прислал…
На всякий случай, скрестила пальцы на удачу. Я ожидала от него кучу вопросов в ответ, непонимания, но вместо этого услышала:
— Понял. Да, конечно. Поезжайте. Тоже скоро буду. Татьяна… — он опустил трубку, что-то говоря своей секретарше, а затем отключился.
Не прошло и пары минут, как я переоделась, а затем выскочила из дома.
Блондинка, как и ожидалось, сидела в машине. Номер «В 312 ЕС» показался знакомым. Где-то я его уже видела. Задумавшись, прошмыгнула на переднее сиденье.
— Максим тебе не звонил еще? — чуть запыхавшись, спросила я.
— Нет, Максим Альбертович не звонил, а в чем дело? — она подняла брови, осматривая меня с головы до пят, словно прикидывая, насколько хорошо я смотрюсь в ее тачке.
— Нам срочно надо в оперу Хандошкина.
— Куда? — Мария округлила глаза, словно я назвала как минимум какое-то злачное место на окраине.
— Театр оперы и балета имени Ивана Евстафьевича Хандошкина. В центре, ты вчера там тоже была.
— Оу, — девушка смутилась и завела мотор. — Откуда ж я знаю, как он там называется.
Волнение с каждой минутой становилось все сильнее. А что если я не права? Если Максим не виноват?
«Возомнила себя Шерлоком Холмсом, решила, что самая умная?» — внутренний голос ничуть не способствовал самоуспокоению.
Чтобы хоть как-то отвлечься, решила попытаться поговорить с Марией. Вдруг удастся еще что-нибудь выудить у нее?
— А вы с Максимом встречаетесь?
Блондинка смерила меня таким взглядом, что я мысленно отвесила себе хороший такой подзатыльник.
Отличная из меня конспираторша! Только в лоб такие вопросы и задавать, да!
— Он с такими, как я, не встречается, — сказано было сквозь зубы и с явной обидой.
— С такими, как ты? Это с какими? Блондинок не любит?
— С такими, кто живет как человек, — точно. Она явно обижена.
И это «как человек». Интересно, она про качество жизни, характер, или о чем? Хотя, зная Максима и его пунктики, скорее всего, речь идет об отпущенных годах.
— А ты не человек? — осторожно уточнила я, но в ответ получила лишь еще один «страшный» взгляд, и больше за всю дорогу блондинка не проронила ни слова.
Глава 13
Здание театра показалось гораздо более величественным и зловещим, чем вчера. Буквально все в нем вызывало стойкое ощущение таящейся опасности. Стройные колонны вдоль белого фасада, высокие окна.
Атмосфера была напряжённо-торжественной. На парковке перед оперой стояло несколько больших автомобилей на высокой подвеске. Все белого цвета, но с наглухо затонированными стеклами. Неужели и правда кто-то приехал? Таинственные арбитры?
Несколько секунд просто сидела в машине, не в силах заставить себя выйти. Я с трудом представляла себе, что будет дальше. Мне нужно было найти Виктора и рассказать все свои подозрения. Может, меня туда не пустят. Может быть, я зря позвонила Максиму, и тот понял, что я догадалась.
Глубоко вздохнула, пытаясь отбросить лишние эмоции, и наконец вышла на улицу.
— Я припаркуюсь и подожду где-нибудь, — сказала Мария, крутя головой в поисках подходящего места для стоянки.
На входе в театр по-прежнему стоял уже знакомый старичок.
— Сегодня в театре проходит закрытое мероприятие. Прошу прощения, но сюда нельзя, — предельно вежливо ответил он. — До свидания.
Я постаралась не выдать своего волнения.
— Я как раз по поводу этого мероприятия… — робко начала, но меня тут же перебили.
— Девушка, если вы сейчас же не уйдете, я вызову полицию, — на этот раз он уже был не так вежлив.
Я должна была испугаться еще больше от такого тона, но неожиданно вместо этого разозлилась. Ну сколько можно пугать меня полицией!
— Я дочь Раиса Галавиц, а он, можно сказать, главное действующее лицо на этом вашем «мероприятии»! — если наглость и бахвальство — единственный способ попасть внутрь, то надо их использовать. И, судя по всему, способ сработал. Старичок замер и посмотрел куда-то назад. — Скажите, что я пришла, уверена, что меня прикажут пропустить.
— Я не могу отлучаться, — пожал он плечами. — А телефона у меня нет.
Вот сволочь! А ведь казался таким вежливым и приветливым.
— Если вы меня не пропустите, то…
Замешкалась всего на миг и тут же услышала подозрительное:
— То что?
— То это будет трагедия для меня. У меня на отца напали сегодня! — взвизгнула я, пытаясь сыграть понатуральнее. — Он был на волосок от гибели. А я, между прочим, беременна. Мне волноваться нельзя. Единственный в мире ребенок полувампир. Вы хоть представляете, какая это ценность для всего мира нелюдей? Мне противопоказано расстраиваться. Если я сейчас же не попаду на ваше «мероприятие», то накручу себя до такой степени… Готовы взять на себя ответственность, если что-то случится с ребёнком?
Брать ответственность старичок оказался не готов, по крайней мере, сразу отодвинулся в сторону, давая пройти. Ну а может, просто не захотел связываться с истеричкой.
Не давая ему опомниться или передумать, быстрым шагом прошла через вестибюль, поднявшись по широкой лестнице наверх, где были выходы к ложам и верхним рядам амфитеатра. Как раз у одного из таких выходов стояла смутно знакомая девушка.
Она стояла между двумя висящими на стене картинами и смотрела прямо между ними. Со стороны выглядело жутковато.
Темные длинные чуть вьющиеся локоны, невысокая, худенькая.
— С вами все в порядке? — на всякий случай спросила я. Просто пройти мимо мне бы не позволила совесть.
— А? Что? — она встрепенулась, словно бы я ее только что разбудила. — Вы кто?
